Они вышли из кафе, где они танцовали. Они идут, прижавшись друг к другу.
Парень и девушка.
С ними был третий.
Он отстал. Может быть, нарочно. Он вышел и, увидев их вдали, понял, что они забыли о нем.
Ему стало грустно.
Он стоит и смотрит им вслед. И грустная музычка доносится из кафе.
Они идут.
Остановились.
Оглядываются.
Он идет за ними.
Девушка. Пауль!
Он приближается.
Они ждут.
Девушка. Вальтер... ты ему скажешь?
Вальтер. Почему я?
Девушка. Это твой друг. 
Вальтер. По-моему, ты... 
Девушка. Почему я?
Вальтер. Он в тебя влюблен. 
Третий подошел. Пауль.
Они молчат.
Пауль смотрит. На девушку. На парня.
Девушка. Ну, Вальтер... скажи!
Вальтер. Скажи ты...
Тогда говорит тот, третий.
— Я скажу. (К Вальтеру) Давай руку! Поздравляю. (К девушке) Давай руку! Поздравляю! Все?
Пауза.
— Решили пожениться?
Вальтер. Да.
Пауль. Давно пора.
Девушка. А ты?
Пауль. Я? Ну что ж... Я приду на свадьбу.
Пауза.
Девушка (слегка обиженно). Ты с таким равнодушием принял это известие...
Пауза.
Пауль смотрит на девушку. И, вздохнув, говорит:
— Эх, Мари!
Поворачивается и уходит.
Они смотрят вслед,
Вальтер. Он хороший парень. 
— Пауль! — зовет девушка.
Пауль стоит.
Мари подходит к нему.
Мари. Пауль...
И протягивает ему руку.
Он. Мари...
И держит ее руку. 
— Я очень рад... Вальтер хороший парень...
Они смотрят друг на друга. Молчание.
И она целует его.
Он не ожидал этого.
Она убегает.
И, провожая ее взглядом, он говорит:
— Эх, Мари!
Ночь.
Осень.
Улица в ноябре, ночью.
На всем влага. На кафельных плитках тротуара, на оградах, на ветках.
Она блестит в воздухе возле фонарей. 
Ночь.

Двое спрятались в нише. Девушка и парень.
Они целуются. 
Он. Мари... Ну, пойдем к тебе!.. Мари!
Она. Нельзя, Вальтер...
Молчание.
Затем он говорит:
— Ты меня не любишь.
Это обвинение девушка опровергает объятием. Тогда уговоры с его стороны приобретают особую горячность.
— Ну, подумай!.. Столько времени!... Я все жду... Я не могу больше ждать, Мари!
Мари. Вальтер!.. Но что же делать, если нельзя?
Вальтер. Почему нельзя? 
Мари. Вальтер, я ведь снимаю комнату... Что скажет хозяйка? Это старая женщина...
Вальтер. Я знаю... Я все знаю про хозяйку. (Пауза). И... Это всегда оказывается самой увлекательной частью вечера... Ну расскажи еще! У нее есть бородавка? Наверно, у нее есть бородавка. Где?! На подбородке? Ну, расскажи!.. Меня очень интересует эта старушка, чорт бы ее побрал!
Мари. Не сердись, Вальтер... 
Вальтер. Я тебя люблю... Пойми это! Я не хочу считаться! Какая там хозяйка... Идем, слышишь? Идем к тебе... Сейчас! Слышишь? Мари? Ну, можно? Скажи: можно?
Девушка молчит.
Он. Ну, Мари? Можно?
Девушка качает головой:
— Нельзя.
Идет дождь.
Мари. Не сердись, Вальтер! Ты знаешь, нельзя...
Пауза.
— До свидания, Вальтер!
Последний поцелуй.
Усиливается дождь.
Мари достает из сумки ключ. Открывает дверь.
Вальтер поднимает воротник, вдвигает руки в карманы и решительно ступает в темноту и дождь.
Девушка смотрит через стекло. Ну, как не вернуть его? Бедный... Пошел в такую ночь... один!
Она открывает дверь:
Вальтер!
Он останавливается.
Стоит. Рослый парень. В шляпе.
И чего он ждет? Обиделся?
— Ну, иди! — говорит она про себя и зовет его жестами.
Он возвращается.
Они в дверях. Она шепчет:
— Тише!
Лифт.
Они входят в кабину лифта.
Захлопывается дверка.
Лифт медленно поднимается.
Матовое стекло освещено.
На нем силуэт обнявшихся.
Лифт проходит второй этаж.
Движется матовое стекло.
Тот же силуэт на нем.
Далее третий этаж, четвертый.
На пятом этаже кабина останавливается.
Те двое ничего не замечают. На стекле неподвижные две соединившиеся тени.
Потом они выходят.
Площадка.
Мари идет впереди.
— Тсс...
Она мимикой призывает его к осторожности.
— Тише! Тише!
Он большой к порывистый. Неловкое движение — и все пропало.
Она открывает дверь.
Они в коридоре.
Темно.
Вальтеру только этого и нужно.
Он тотчас же обнимает Мари.
Схватил ее в объятия как раз в тот момент, когда она открывала дверь в свою комнату.
Она успевает втолкнуть его в дверь. Но шум услышали.
Открывается соседняя дверь. Выглядывает юноша. Теперь в коридор падает свет.
Мари в коридоре одна.
Вальтер уже в комнате.
— Кто это? — спрашивает юноша вглядываясь в темноту.
Мари. Это я, Франц.
Она говорит это с особенной приветливостью, так как чувствует себя застигнутой на месте преступления.
Франц. Добрый вечер, Мари!
Мари успокаивается. По тону юноши ясно, что он ни о чем не догадывается. 
Мари. Мама спит?
Франц. Спит.
Мари. А вы... читаете?
Франц (весело). Вы думаете, что я всегда читаю!
Мари. Ну, да!
Франц. Нет, у меня Роберт... Выглядывает второй юноша, Роберт. Освещенная дверь.
Темный коридор.
Блестит мокрый плащ Мари.
Она машет юношам рукой и направляется к своим дверям.
Франц. Покойной ночи, Мари!
Смотрит ей вслед некоторое время. Закрывает дверь.
Мари входит в свою комнату и в темноте мы слышим шопот:
Мари. Ты сумасшедший!
Вальтер. Кто этот Франц?
Мари. Сын хозяйки.
Вальтер. Ты с ним кокетничала... 
Мари. Тише...
И дверь закрывается.

Комната Франца. Полки с книгами. Рукописи. Гербарий. Микроскоп. На шкафу бюст философа. Все сияет в комнате чистотой.
Закрыв дверь, Франц возвращается к столу. Ярко освещенный круг скатерти. Несколько книг на столе. Стоит маленькая бутылочка, две рюмки. Раскрытая коробка с сигарами.
Разговор в коридоре произвел на Франца сильное впечатление. Не содержание разговора, а само то обстоятельство, что он, Франц, разговаривал с ней, с Мари.
Он радостно взволнован. Сидит. Задумался.
На выгибе кофейника точка блеска. Франц смотрит, задумавшись, на эту точку. То есть в бесконечную даль смотрит Франц.
Роберт. Она очень красивая, эта девушка...
Франц (оживленно). Правда, Роберт? Она чудесная!
Роберт. Только мне кажется, что она пришла не одна.
Пауза.
Франц. Роберт, ты стал циничен. Пауза.
— Я тебя не узнаю в последнее время... (Берет в руки книгу).
— Я читаю стихи... стихи великих поэтов... Ты не хочешь слушать...
Пауза.
Роберт. Ты немец?
Франц. Да, я немец.
Роберт. Германии не нужны поэты.
Франц. А кто нужен Германии?
Роберт. Солдаты.
Пауза.
Франц. Это влияние твоих новых друзей, Роберт... Еще недавно мы с тобой ходили по музею, и ты восхищался.
Роберт. Если нужно, пилот сбрасывает в музей бомбу.
Слышен отдаленный стук в дверь.
Роберт. Стучат?
Роберт идет к двери.
За ширмой просыпается мать. Старая женщина. Это и есть фрау Мюллер, хозяйка, сдающая комнаты.
Мать. Франц!
Франц. Да, мама!
Мать. Что случилось?
Франц. Ничего не случилось. (Пауза). Спи!
Пока Франц говорил с матерью, Роберт вышел в коридор открыть дверь.
Франц стоит посредине комнаты и смотрит на дверь. Эта открытая в неосвещенный коридор дверь чернеет.
Затем шаги.
И со стороны коридора мы видим входящих в комнату Роберта и того, кто стучал.
Затем все становится на свое место. Комната — как вначале, и Франц видит входящих.
Гость — молодой человек, одних, примерно, лет с Францем и с Робертом. Высокий. Дуэльные шрамы на лице. В форме отрядов чернорубашечников. На боку кобура.
Франц. О!.. Гергард Ван-Остен!
Гость молчит.
Франц. Я очень рад... Собрались три студента. У нас ликер, Гергард. Ликер и сигары. Это Роберт принес. У его отца магазин. Магазин сигар и вин... Хотя ты знаешь...
Гость молчит.
Франц. Я тебе налью рюмку, Гергард. Это очень вкусно.
Роберт. Какая красивая форма... Правда, Франц? (К Гергарду) Можно примерить?
Берет шапку Гергарда. Надевает. Красуется. 
Гергард (к Роберту). Почему ты здесь?
Роберт. Как почему? Я в гостях у друга.
Гергард (с оттенком презрения). Это твой друг?
Роберт. Да. 
Гергард. Это тебя дурно характеризует. 
Роберт (вспыхнув). Гергард!
Гергард. Роберт Рюмелин, я призываю тебя к порядку.
Пауза.
— Знаешь, что сказал сегодня твой друг в университете?
Пауза.
— Франц Мюллер, что ты сказал? 
Франц. Не помню.
Гергард. Ты сказал, что не хочешь быть солдатом.
Франц. Гергард Ван-Остен! Ты приходишь в чужой дом...
Гергард. Я пришел тебя арестовать.

В комнате Мари. 
Вальтер стоит у шкафчика.
— Какой странный шкафчик, Мари!
Голос Мари. Ты просто хочешь кушать, Вальтер...
Вальтер открывает шкафчик:
— Ого!
Извлекает консервную банку. 
— Это что? О! Это такой соус! И хлеб! Смотри...
Достает длинный хлеб.
— Мари!
Мари. Что, милый?
Пауза.
— Почему ты молчишь?
Вальтер. Я смотрю на шкафчик.
Мари. Когда я сказала, что мы поженимся, ты замолчал. Может быть, ты раздумал? 
Шум голосов в коридоре, шаги.
Вальтер прислушивается.
Мари. Что такое, Вальтер?
Вальтер идет к двери. Открывает.
В коридоре светло. 
Стоят два штурмовика.
Вальтер выходит в коридор.
Вальтер. Хэйль Гитлер!
Штурмовики отвечают.
Вальтер. Что случилось?
Первый штурмовик. А ты кто?
Вальтер. Рабочий.
Первый штурмовик. Здесь живешь?
Вальтер делает отрицательное движение головой. И, игриво подмигнув, кивает на дверь.
Второй штурмовик. В гостях?
И тоже подмигивает.
— Можешь показать твоей девочке представление.
Вальтер. Она у меня нервная.
Раздается страшный крик.
И мы видим мать Франца, которая вышла из-за ширмы. Старуха кричит, увидев сына, у которого разбито в кровь лицо. Его держат штурмовики. Она кричит, и этот крик слышит Мари.
Она выбегает из комнаты в коридор.
Вальтер схватывает ее.
Мари. Что случилось?
Первый штурмовик. Студента берем.
Мари. За что? Бедный Франц!
Вальтер. Перестань, Мари! Если за ним пришли, значит он государственный преступник... враг Германии.
Второй. Хороша девчонка!
Мари. Что?
Штурмовик, не отвечая, вытягивает губы как бы для поцелуя.
Мари. Дурак! (К Вальтеру) А ты молчишь...
Вальтер. Ну, Мари!.. Свои парни!
Ведут арестованного Франца.
Первый штурмовик (к Вальтеру и Мари). Назад!
Вталкивает их в комнату.
Шествие проходит.
Мари опять выбегает в коридор. Вальтер ее удерживает.
Борьба. Мари плачет.
Второй штурмовик замыкает шествие.
— Идите в постельку, барышня! Студента жалеть! Что вам студент, когда у вас такой солдат есть? Любовь — это солдатская штука.
Хлопает Вальтера по плечу.
— Хайль Гитлер!
Вальтер. Хайль Гитлер!
Закрывается дверь за штурмовиком.

Мари бежит к дверям Франца.
Роберт появляется на пороге.
У него в руке цветок.
Мари думала, что все ушли. Она полураздета. Смущение. Взгляды девушки и молодого человека встречаются. Девушка закрывает грудь.
Роберт. Не плачьте, фрейлейн! Я сделаю все. У меня связи. Его освободят.
Пауза.
— А это — вам... Он просил.
Протягивает цветок.
Появляется Вальтер.
Роберт смотрит на него. Потом на Мари. Понял. Швырнул цветок.
Круто повернулся.
Вышел.

Комната Франца. Старуха сидит в кресле.
Голова откатилась к плечу. Глаза закрыты.
Мари над ней. Дает ей воду.
Старуха на грани сознания. Беззвучно движутся губы.
Припадок. Мари знает, что делать. Это не в первый раз. Лекарство. Но они опрокинули столик. На полу груда.
Мари. Вальтер! Беги в аптеку! У нее сердечный припадок. Нужно лекарство...
Вальтеру все это не нравится. Чорт возьми! Все так хорошо складывалось... Ночью он оказался у Мари. Этого так трудно было добиться. Наконец, он добился — они могут быть вдвоем — и вдруг какие-то события, к которым он не имеет никакого отношения, захватывают его в свой поток!
Он спрашивает недовольным тоном: Какое лекарство?
Мари. Адонис верналис. Она принимает... Адонис верналис. Повтори!
Вальтер. Адонис верналис.
Мари улыбается.
Не забудешь?
Она гладит его по щеке.
И повторяет:
— Адонис верналис. Не забудь! 
Он привлекает ее и целует.
Она. Ты не забудешь! Адонис верналис.
Он. Не забуду. Адонис верналис.
И потом Вальтер идет по улице, сосредоточенный на одном усилии. Не забыть! Адонис верналис. Нечто очень хрупкое. Может рассыпаться от толчка. Адонис верналис. Он должен донести это в целом виде до аптеки. Это трудно. Вальтер убежден, что это невозможно.
Навстречу идет компания. Вальтер заранее настраивается враждебно. Адонис верналис может сломаться от любого пустяка. А эти трое навеселе.
Два парня и девушка.
Разумеется, они его затронут. Так и случается.
Девушка не знает, что этот красивый парень, который идет ей навстречу, является в эту минуту фантастической личностью.
В самом деле — Вальтера можно сейчас сравнить с человеком, который двигаясь под деревьями, пытается сохранить в рукаве один и тот же солнечный узор.
Девушке все равно.
Это играющее бедрами, грубое самоуверенное существо.
Она задевает Вальтера.
— Адонис... — проносится в голове Вальтера. — Адонис. Кончено. Верналис исчез.
Он отстраняет девушку.
— Эй, ты! — кричат Вальтеру сзади.
Он останавливается. Адонис... Все кончено. Будет драка.
Штурмовик. Извинись перед ней!
Сейчас и Адонис исчезнет.
Девушка окидывает Вальтера взглядом. И говорит с блатным вызовом:
— Ты! Кот!
Вальтер сжимает кулаки.
Из-за спины штурмовика выходит парень в штатском с сигареткой на выпяченной губе.
Вальтера охватывает бешенство. Адонис этого не выдерживает, мгновенно рассыпается — и Вальтер дает парню по морде.

Вальтер идет дальше с победоносным видом. 
Аптека.
Туманный фонарь.
Вальтер входит в аптеку.
— Дайте мне...
Запнулся.
Аптекарь ждет. Старый человек. Лицо выражает учтивость.
Вальтер. Забыл...
«Странный посетитель» — думает аптекарь.
И на улице шум. Что такое?
Аптекарь встревожен. Прислушивается. Смотрит в сторону входа.
Через стекло видна, группа. Стоят у витрины.
Это те трое, идя по пятам Вальтера, подошли к аптеке. Они увидели на стекле плакат. Давний, испорченный сыростью и дождем плакат, который извещает, что аптека принадлежит еврею, и что честные немцы в эту аптеку не входят.
К тройке присоединяется еще несколько человек. И всех начинает увлекать некоторое общее соображение. Штурмовик. Еврейская аптека.
Девушка выделяется в этой группе особенным рвением. Она вбегает на крыльцо, распахивает дверь и, стоя на пороге, кричит:
— А ну, ты... выходи!
Толпа растет.
Вальтер появляется в дверях. Тишина.
Штурмовик. Ты что... не видел? Кивает на плакат.
Вальтер. Ладно!
Штурмовик. Что ладно?
Один из толпы. Ему надо объяснить, если он не понимает. Я могу объяснить. Разрешите, я объясню... 
Девушка держится в паре с парнем штатском.
Слышна ее садистическая скороговорка:
— Мориц... ударь его... Слышишь, ударь... ударь, Мориц, слышишь...
И вдруг она кричит:
— Сволочь!
Штурмовик (успокаивает аудиторию). Тише!
Пауза...
(К Вальтеру) Поддерживаешь еврея? 
Вальтер (с искренним возмущением). Да ну вас! Пусти!
Делает резкое движение. 
Штурмовик вскидывает кулак.
— Стой!
Тот же из толпы. Ему надо объяснить! Он не понимает!

В аптеке.
Аптекарь один.
Слушает.
Взгляд полон страха. Он понимает, что происходящее за порогом имеет для него роковой смысл.

У входа.
Толпа плотно окружает Вальтера. 
Вальтер (к штурмовику). Брось! В чем дело? Думаешь, что в форме... (Пауза) Я завтра тоже могу форму надеть. Свои парни...
И вдруг возглас парня в штатском:
— Стойте! Стойте!
Наступает тишина.
Парень протискивается через толпу. В руках у него газета. Говорит с ехидными, ликующими интонациями:
— А ну, стой!
Все слушают:
— Свои парни? (Почти певуче) Сейчас посмотрим!
Он выставляет руку, как бы предупреждая возможный рывок Вальтера. И говорит сквозь стиснутые зубы:
— А ну, ну!
Он взглядывает то на газетный лист, то на Вальтера.
— Свои парни? А ну...
Он схватывает Вальтера за скулу и поворачивает его лицо к себе.
И затем восклицает:
—Шульц! Это Шульц! Коммунист Шульц!
Все бросаются к газете.
В ней напечатаны пять портретов. И заголовок:
ВОЖДИ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ В НАШЕМ ГОРОДЕ
Парень тычет в один из портретов. Одни видят сходство, другие хотят его увидеть.
Шум. Крики.
Звон разбитого стекла.
Толпа врывается в аптеку.
Вальтера держат.
Штурмовик подходит к аптекарю. 
— Ты знаешь этого человека?
Аптекарь разводит руками.
Штурмовик. Врешь!
Голос. Здесь явка!
Штурмовик. Здесь явка? Подпольная явка коммунистов?
Аптекарь в ужасе мотает головой.
Штурмовик (к аптекарю). Кто он? (Кивок на Вальтера).
Аптекарь. Он пришел покупать...
Штурмовик. Покупать?
Пауза.
Штурмовик. Что он пришел покупать?
Аптекарь молчит в полной растерянности.
Штурмовик (к Вальтеру). Что ты пришел покупать?
Вальтер. Я забыл...
Все хохочут.
Штурмовик. Не сговорились!
Вальтер. Проклятая старуха!
Штурмовик. Слышите? Условный разговор. (К аптекарю) Что он сказал?
Аптекарь. Старуха упала в обморок.
Штурмовик. Слышите? Переговариваются.
Вальтер (с интонациями своего парня). Слушай... начальник! У старухи арестовали сына...
Штурмовик. Сына арестовали? За что?
Вальтер (после паузы). Не знаю.
Штурмовик (с победоносной иронией). Он ничего не знает!
Один из толпы. Ну, да... Коммуниста арестовали... И этот пришел сообщить ему. (Кивает на аптекаря). Конспирация!
Штурмовик (Вальтеру). Все ясно. Ты — Шульц!
Вальтер в бешенстве вырывается.
— Какой там Шульц! Я — рабочий... Вальтер... Я забыл... Ну? Лекарство. Чорт его знает, что старухам дают. Касторку, что ли?
Вальтера схватывают еще крепче.
Штурмовик (к аптекарю). Говори, это Шульц?
Держит аптекаря за ворот.
Аптекарь. Как я могу сказать?
Штурмовик швыряет аптекаря об стену.
Аптекарь скользит спиной по стене, оказывается на полу — в сидячем положении. Голова запрокидывается. Глаза закрыты.
Голос. Готов!
Из разбитой стойки вытаскивают бутыль.
Крик:
— Может быть ему касторки дать? 
Штурмовик. Давай касторку! 
Бегут с бутылью.
Аптекарь видит это.
И шепчет страдальчески:
— Не надо... не надо... 
Штурмовик раздирает ему рот.
— Ты у меня сознаешься! Ты мне скажешь правду!
Льют аптекарю в рот касторку.
Он задыхается. Захлебывается. Вырывается.
Его ударяют. Он падает. Штурмовик трясет его.
— Говори! Убью! Сознавайся! Явка? Подполье?
Совершенно обессилевший аптекарь шепчет:
— Да, да, да... Не мучьте меня!
Штурмовик. Сознался. Веди обоих!
Вальтер. За что? Свои парни...
Никто не слушает Вальтера. Его волокут к выходу. И аптекаря вместе с ним.
Надпись:
ТАК СВОИ ПАРНИ ЗАСАДИЛИ ВАЛЬТЕРА В КОНЦЛАГЕРЬ.

Улица.
Вдали завод.
Старуха продает газеты.
— «Народный вестник»! — восклицает она слабым голосом — «Народный вестник»!
Торговля идет плохо.
Осень.
Черные деревья.
Стоит под оградой нищая старуха. В мантильке. В шляпе. Пачка газет в повиснувшей руке. Это мать Франца.
Проходит мимо группа рабочих.
Один останавливается. Узнал старуху.
— Фрау Мюллер!
Нищая старуха. Рабочий с грустью смотрит.
— Фрау Мюллер!
Старуха не узнает.
— Не узнаете? Я ремонтировал у вас газопровод.
Старуха. Да, да... Здравствуйте... Я уже не живу там... (Пауза) Моего сына... арестовали... (Пауза) Уже два месяца. (Плачет) Бедный Франц... Он так хорошо учился!
Пауза.
Рабочий (задумчиво). Д-да! 
Старуха. Меня лишили пенсии... (Вздыхает) Я теперь нищая... (Пауза) И газет никто не покупает.
Рабочий достает монету. Берет экземпляр у старухи.
Говорит:
— Да, этот товар не идет у нас. Невесело, фрау Мюллер, невесело... Ну, что ж делать? Трудные времена! 
Старуха одна.
— «Народный вестник»! — восклицает она, — «Народный вестник»!
Все-таки купили у нее газету. Появляется надежда.
Рабочий с газетой идет в группе. Разворачивают газету. Что это? В газету вложен листок.
Рабочий толкает локтем идущего рядом. И тихо произносит:
— Смотри! Приложение!
Улыбается.
Маленький печатный листок.
Рабочий (топотом). Роте-фане! 
Оживление в группе.
Улыбаются.
— Интересное приложение!
— Ловко!
Присоединяется к группе еще один.
— В чем дело? Что за веселье?
Ему объясняют шопотом. Он сразу:
— А где она?
И спешит к старухе.
— Ну-ка? (Подмигивает) Газетку! 
Купил.
Еще один подходит к старухе, еще. И еще...
Пошла торговля. Старуха окружена покупателями.
Пачка газет быстро уменьшается. Тут мы видим кипы газет!
Кипы газет грузят на автокар.
Это происходит в типографии.
Двое заняты погрузкой. Один из них — Пауль. 
Пауль. В порядке?
Смотрит выразительно, чуть поднимает веко.
— В порядке. Это только для рассылки почтой.
Последнее обстоятельство подчеркивается: только для рассылки почтой.
Пауль становится за руль.
Едет.
Делает лихой вираж. Въезжает в помещение экспедиции.
Пауль (весело). Мари!
В экспедиции работает Мари.
Пауль. Получай, Мари! Для рассылки почтой...
Мари поднимает кипы.
Пауль весело следит за ее движением. Вдруг стал серьезный.
— Мари... Что с тобой? А ну... Подними голову!
Мари поднимает голову. В глазах у нее слезы,
Пауль. Ты что? Плачешь?
Мари хочет улыбнуться. Не выходит улыбка.
Мари. Я уволена.
Пауль. Уволена?
Мари. Да. С сегодняшнего дня.
Пауль удивлен.
Мари. Я выхожу замуж...
Пауль. Ну так что?
Мари берет газету. Указывает Паулю на один из заголовков:
МУЖЧИНА ТРУДИТСЯ И ВОЮЕТ ЖЕНЩИНА РОЖАЕТ ДЕТЕЙ
Мари (со слезами). Меня вызвал директор... и сказал: «Вы не должны служить...»
Пауль. А что ты должна делать?
Мари. Рожать героев.
Пауль. Я убежден, что ты можешь родить героя...
Пауза. 
(Задумчиво) — Эх, Мари!
Пауза.
— Не плачь! Значит, скоро свадьба?
Мари. Никакой свадьбы не будет.
Плачет.
Пауль. Как?
Мари. Вальтер меня бросил.
Пауза.
— В ту ночь... Помнишь?
Он был у меня... Я послала его за лекарством для хозяйки. Он ушел и не вернулся.
Пауль. Мари, почему же ты не сказала директору? Так бы и сказала: никакой свадьбы не будет!
Мари. Пауль... ты советуешь мне...
Пауль (спохватился). Рассказать о своем позоре? (Весело) Нет! Нет! Не советую.
Мари. Все меня поздравляют. Свадьба... Как я несчастна! Пауль...
Пауль. Ушел и не вернулся?
Мари. Бросил.
Пауль. Да... он такой парень!
Пауза.
— Я шучу. Вальтер — хороший парень. (Пауза) Может, случилось что-нибудь... Такое время. Ты его должна искать.
Мари. Искать? Ни за что!
Пауль. Ну, не ищи... Знаешь, Мари? Чорт с ним! Эх, Мари!
Пауза.
— Давай встретимся завтра. Завтра воскресенье. Хорошо? И все обсудим. А до завтра... (Оглядывается и, вытащив из кармана печатный листок, дает его Мари) Почитай! Тут... насчет героев и женщин. Тут все есть. Спрячь! Дома будешь читать.
Пауза.
— Плакать не надо!
Становится к рулю.
— Эх, Мари!
Укатывает.
Радостный голос фрау Мюллер:
— Мари!
Появляется старуха.
— У меня расхватали все газеты. Буквально в пять минут. Дайте мне еще пачку!
Мари передает старухе пачку.
Старуха ищет листок.
А приложение, Мари?
Мари. Какое приложение?
Старуха. В прошлый раз вы не отсюда брали, Мари.
Мари (улыбается). Это одно и то же, фрау Мюллер. Только то идет на почту...
Старуха. Дайте мне оттуда!
Мари, пожав плечами, берет одну из кип. Ее привез Пауль. Мари разрывает веревку.
Мари. Все экземпляры одинаковы...
Она не договаривает. Обнаруживает листок.
Старуха. Вот, вот, Мари! Это и есть приложение,
Мари держит листок в руках. Читает.
Роте-Фане!
Какая-то мысль воодушевляет Мари.
— Я покажу это директору. И тогда... Меня уволили, фрау Мюллер. А теперь... меня примут обратно!
Мари лихорадочно возбуждена. Она устремляется к выходу.
Скорей. Она бежит. Скорей, скорей.
Вот уже двери директорского кабинета.
Мари останавливается. Вспоминает что-то. Пауль. Листок. Она оглядывается. Никого.
Достает листок. Это дал Пауль.
А это?
Да. Это одно и то же.
Мари произносит с улыбкой:
— Эх, Пауль!
И медленно удаляется от дверей кабинета.

Вечер.
По улице идет Пауль.
Теперь это не тот веселый парень, которого мы видели в типографии. Идет настороженный человек. Вглядывается в темноту. Прислушивается.
Ускоряет шаг.
Так ведет себя человек, когда ему кажется, что за ним следят.
Улица для такого человека — враг. Ночь — засада.
Каждый шаг — ловушка.
Скорей покинуть улицу!
Скорей выскользнуть из ночи! Действительно, за Паулем следят. Угол.
Выглядывает человек.
Пошел.
Опять притаился.
Дерево.
Арка ворот.
Угол.
Идет Пауль.
Идет за ним сыщик.
Появляется в темноте окно. Слабый свет.
Что-то поблескивает в окне. Медь.
Детские и стройные очертания. Круги и линии. Мерцание. Окно часовщика.
Вот он сидит.
Старик.
Наклонился. Трубка у глаза.
Смотрит в трубку. Лысина. Водит головой. Как будто читает.
Часовщик.
Образ кропотливости.
Старик, разбирающий механизмы. Отрицание суеты. Старик, презирающей время.
Ведь сколько понадобится времени на то, чтобы подержать в маленьких щипчиках хотя бы в течение одной секунды каждую из этих рассыпанных веред ним микроскопических частиц!
Часовщик ведет себя так, как будто он располагает еще многими годами. Как будто он знает, что будет жить вечно.
Пауль заглядывает в окно.
В мастерской:
Старик поднял голову. Заглядывает... Кто это заглядывает? Темная фигура.
Тишина.
В комнате полумрак. Тени. Только стол освещен перед часовщиком.
Часы. Движение маятников.
Сухое щелкание.
Смотрят со стен часы. Кажется, что они смотрят. Циферблат выразителен. Это странное лицо.
Входит Пауль. Спрашивает:
— Ну, как время, старик?
Старик смотрит на Пауля. Откинулся. Сказочный глаз часовщика. Выпячивается из него трубка. Часовщик. Время?
— Да. Что можно сказать о времени, старик?
— Время еще не пришло, отвечает старик.
В глубине дверь. Пауль бросает взгляд в ту сторону. Значение этого взгляда вопросительно.
Движением бровей Пауль спрашивает старика о двери.
Старик кивает головой и тотчас же поворачивается к своему столу.
Пауль идет к двери.
Ступеньки.
Дверь.
Пауль открывает дверь. Комната. Сидят двое.
Пауль входит.
В это время сыщик заканчивает разговор по телефону.
Это телефон полицейского поста. Он в шкафу, вделан в стену.
Сыщик закончил разговор.
Закрывает дверцу.
Тут же стоит полицейский.

В комнате.
— Как дела в типографии? — спрашивают Пауля.
Пауль. Сейчас расскажу...
— Подожди, идет Шульц!
Сказавший это встает и приоткрывает дверь.
Шаги.
На пороге появляется человек.
Он разматывает шарф, снимает шляпу. Это Шульц. Похож ли тот, заключенный в лагерь под именем Шульца, на этого вошедшего в комнату человека? Нет. Сходства между ними не существует. Ночь и произвол создали двойника.
В ту минуту, когда Шульц входит в комнату, опять кто-то заглядывает в окно часовщика.
Тотчас же часовщик берет в руки будильник.
Сыщик входит в мастерскую.
Часовщик с чрезвычайным вниманием рассматривает будильник. Кажется, он так занят, что не замечает вошедшего. Старик... Он мог и не услышать.
Секунда, две.
Сыщик смотрит.
Взгляд на дверь.
Старик. Что вам угодно?
Сыщик. Мне нужно починить часы.
Старик. Починить часы?
Сыщик. Да.
Старик. Пожалуйста!
Сыщик сует руку за борт пальто.
Часовщик держит будильник.
И затем происходят одновременно две вещи:
Сыщик выдергивает руку с револьвером.
Старик нажимает рычаг будильника.
Трезвон.
Тогда в комнате за дверью тушат свет.
Выстрел. 
Затем схватка в этой комнате, безмолвная, с глухими звуками ударов, с внезапными паузами, заполненными прерывистым дыханием.
Подмога, вызванная сыщиком, прибыла.
В отблесках света мы видим полицейских.
Какой-то коридор.
Какой-то ход.
Окно. Пустое окно. Одна рама.
Через окно лезет человек.
В комнате дан свет.
Пауль схвачен.
У него отнимают револьвер.
Затем прыжок человека из пустого окна.
Бегство.
Стена.
Поворот.
Лестница.
Шульц бежит.
Выбегает на улицу.
Притаился.
Пошел.
Спокойно идет по ночной улице Шульц.
Лежит мертвый часовщик.
Часы идут. Стук часов. Часы бьют. Музыкальные фразы.
Этот кадр тает.
На тающем кадре появляется надпись:
ВРЕМЯ ШЛО

Все тише становятся звуки и музыка.
Кадр исчезает.

И начинается сцена в концлагере.
Стоит штурмовик и смотрит на часы.
Затем рапортует.
— Господин дежурный! Честь имею доложить... Поставленный к стене стоит три часа восемнадцать минут.
Дело происходит в палатке.
Под одной из брезентовых стен ее стоит человек. Он повернут лицом к стене. Он обязан стоять смирно. Это пытка.
Стол.
Сидит жирный и грязный гигант. Это и есть дежурный. Огромное его туловище возвышается над столом.
У него в руках кружка с пивом.
Он выслушал рапорт.
Начинает петь.
Поет с глупой торжественностью.
Помахивает кружкой.
Тот, который рапортовал, почти только слушает. Иногда не выдерживает. Начинает дирижировать. Помахивает рукой.
Дежурный поет:
Среди золотистых ромашек 
Стояла прекрасная Эльза —
Смотрела как ходит барашек 
Среди золотистых ромашек.
Спел.
Пауза.
Говорит:
— Быстро время идет. Ох, Вилли, как быстро время идет, давно ли я был молодым! А теперь... Смотри... Показывает штурмовику ухо. Видмишь? Мох растет. И здесь... (Показывает другое ухо) Это что? Старость. Человек с ушей начинает стареть.
Пауза.
Встает.
— Вилли! Шапку!
Штурмовик (его зовут Вилли) подает дежурному шапку.
Дежурный. Пойду моих деток посмотрю.
Выходит из палатки.
Открывается вид на болото.
Люди роют канавы.
Это труд болотного солдата.
Это каторга.

Мы видим аптекаря.
На нем лапсердак, как видно, надетый для издевательства. Шутовской колпак на голове. На груди висит плакат с надписью:
я — еврей, я — пособник коммунистов, я — собака». Рука обвязана. Аптекарь работает из последних сил. Обрывается одна из веревочек, на которых держится плакат.
Аптекарь завязывает.
Подходит дежурный.
Дежурный. Почему еврей не работает?
Аптекарь. Я работаю, господин начальник.
Дежурный толкает аптекаря сапогом.
Аптекарь валится.
Поднимается.
Дежурный. Я приду сюда... (Смотрит на часы в браслете) Через пятнадцать минут. За это время еврей выбросит сорок лопат. Если еврей не выбросит сорок лопат... Или еврей выбросит сорок лопат?
Аптекарь (со вздохом). Еврей выбросит сорок лопат.
Дежурный (зовет). Фохт! 
Подбегает штурмовик.
Дежурный. Последи, Фохт! Сорок лопат!
Дежурный удаляется.
Продолжается обход участка.
Работают болотные солдаты. 
Мы видим Франца. 
Дежурный останавливается над канавой.
Смотрит на Франца.
Дежурный. Господин студент! Будьте любезны подойти сюда!
Франц подходит.
— Станьте, пожалуйста, смирно!
Франц кладет руки по швам.
Дежурный. Что это у вас?
У Франца разорван ворот куртки. Франц молчит.
Дежурный. Образованный человек... а одежда в беспорядке!
Франц. Ведь это вы... (Не договаривает).
Дежурный. Не понимаю.
Франц. Вы схватили и разорвали... 
Пауза.
Молча смотрит на Франца дежурный. Студент стоит, опустив глаза. Взглядывает на дежурного. Опять опускает глаза. Пауза продолжается — и затем дежурный со всего размаха ударяет студента по лицу.
Студент падает.
Пауза.
Дежурный стоит. Ждет. 
Студент поднимается.
Дежурный. Ну? (Кивает на разорванный ворот). Так что это? 
Студент. Это я сам...
Пауза.
— Зацепился за гвоздь. Дежурный. Вот видите!
Пауза.
— Будьте любезны зашить... Если завтра увижу... Сорок лопат. Дежурный идет дальше.
В палатке.
Вилли пьет пиво. Поет. Заканчивает песню.

Смотрела, как ходит барашек 
Среди золотистых ромашек.

Входит штурмовик. Молодой.
Лихо подтянут на подбородок ремешок шапки.
Видит стоящего под стеной.
К Вилли:
— Стоит?
И вдруг, испустив восклицание вроде «Эх... я бы его!..» хватается за кобуру.
В это время входит в палатку дежурный.
Дежурный. Ну, ну, Губерт! (Грозит ему). Для этого нужно законное основание. Понял? Законное основание. Садись, Губерт, на место!
Появляется на пороге штурмовик.
— Господин комендант!
Дежурный. Встать!
Все встают.
Входит комендант.
Ему лет сорок. Моложав. Продолговатые, полные щеки. Пенсне. На лице смеющееся выражение.
Дежурный тянется. Выпятил живот. Паясничает. Приглашает начальника к шутке. Тот тычет ему кулаком в живот. Он издает звук «оп» и принимает позу обратной выпяченности.
Все смеются.
Как видно, командир прекрасно настроен.
Комендант. Ну, Освальд... Был я в городе...
Дежурного зовут Освальд.
Комендант. Новость, Освальд! Чрезвычайно приятная новость. Губерт, табуретку!
Губерт подает коменданту табуретку.
Комендант садится.
Комендант. Налей мне пива!
Губерт подает коменданту кружку.
Комендант. В городе о нас отличное мнение.
Пауза.
— Знаете, как называют наш лагерь? (Смеется).
С аффектацией:
— Шелковый лагерь! (Смеется)
— Тебе нравится, Освальд?
Освальд молчит. 
Комендант. Освальд, ответь! Почему наш лагерь называют шелковым?
Комендант считает Освальда простоватым. Это его забавляет.
Комендант. Ну, Освальд? Почему?
Освальд продолжает молчать.
Комендант. Освальд, ты не философ! Объясни ему, Губерт!
Губерт. Когда к господину коменданту попадает коммунист, он сразу становится шелковым.
Комендант. Вот, Освальд! А ты не философ!
Освальд (хмуро). Философ.
Все смеются.
Освальд. Только у меня философия вот... (Трогает кобуру).
Комендант (хлопает Освальда по плечу). Старый Освальд!
Все очень довольны.
Освальд (поднимает кружку). Здоровье господина коменданта!
Все пьют. 
Губерт. Господин комендант... Вы хотели сообщить новость.
Комендант выдерживает паузу.
Потом говорит:
— Коммунисты в наших руках становятся шелковыми. Всем интересно, как это делается. И вот я узнал, что на днях к нам приезжает комиссия во главе с господином Эрнстом Тилле. Освальд, ты знаешь, кто такой господин Эрнст Тилле?
Овальд. У-у...
Поднимает палец.
Комендант. Ну, вот. Сам господин Эрнст Тилле будет знакомиться с результатами нашей работы. Встать! Здоровье господина Эрнста Тилле!
Встают.
Поднимают кружки.
Комендант. Это он назвал наш лагерь шелковым. (Вспоминает с удовольствием) Когда я вошел к нему, он указал всем на меня и сказал: вот идет комендант шелкового лагеря...
Пауза.
— Освальд! Распорядись, чтобы привели этого... главаря.
Пауза.
— Я кое-что придумал. Когда приедет комиссия... (Не договаривает). Губерт! Пиши!
Пауза.
Рапорт коммунистического бонзы, который стал шелковым. (Смеется) Мне хочется доставить господину Эрнсту Тилле несколько веселых минут. Пиши, Губерт!
Диктует:
— Я был коммунистом и хотел бороться с великой Германией. Теперь я стою на коленях и прошу прощенья. Я — жалкая, неполноценная личность, трус и обманщик Шульц.
Стоящий у стены еще и раньше прислушивался к этим разговорам за его спиной. Ему стоило многих усилий бороться с желанием оглянуться. Когда раздается имя Шульца, он оглядывается.
Это Пауль.
Тотчас же Вилли с грубым окриком ударяет его.
Комендант, услышав шум, оглядывается.
Спрашивает:
— Кто это?
Освальд. Новенький.
Комендант (кончает диктовать, повторяет). Трус и обманщик Шульц. А вот и он сам.
Вводят Вальтера.
Болотный солдат. На одежде грязь. В руках лопата.
Смотрит исподлобья.
Комендант. Так. Этот человек был главарем коммунистов? Смешно? Я хочу, чтобы и господин Тилле посмеялся. Еврейский министр!
Он с презрением плюет на листок, на котором написал рапорт, и, протянув листок Вальтеру, кричит:
— Ко лбу! По команде! Раз! Два! Три!
И Вальтер, как видно, не раз исполнявший подобное приказание, с размаху пришлепывает листок ко лбу.
Комендант. Выучишь! Вон!
Вальтер исчезает.
Комендант. Трус.
Пауль падает.
Комендант и Освальд стоят над Паулем.
Освальд. Коммунист.
Комендант. Интересно.
На лице Освальда появляется выражение мрачной конфиденциальности. Он вполголоса сообщает коменданту:
— Опасный.
Комендант (с иронией). Опасный?
Освальд (шёпотом). С оружием в руках взяли.
Комендант — человек очень самоуверенный. Он не может представить себе своего оппонента иначе, как осмеянным.
Комендант. Коммунистов опасных нет! Они трусы! Они все трусы. Или становятся такими, когда попадают ко мне... Шелковый лагерь.
Пауль, тяжело повернувшись, садится. Комендант смотрит на него. Смеется. Туман сходит с глаз Пауля. Взгляд его становится твердым. Твердым взглядом смотрит Пауль в глаза коменданту.
Комендант смеется.
— Что смотришь? Все равно будешь шелковым. Убрать!
Уводят.
Комендант. Опасный ты сказал? (Довольно резко) Я тебя посажу под арест. Опасных коммунистов нет. Губерт!
Комендант уходит с Губертом.
Остаются Освальд и Вилли. Два приятеля.
Освальд. Посадит под арест? А? Что ты скажешь, Вилли?
Пауза.
— Шелковым сделал... Кого?
Пауза.
— Своего парня на улице взяли... Ночью... Случайно... Какой он там коммунист!
Пауза.
— Просто запугали парня. Я сам пугал.
Пауза.
— Вилли! (Нагибается над столом. Жестом приглашает Вилли приблизиться. Говорит шепотом)
— Комендант прекрасно знает, что это не Шульц.
Пауза.
— Понял?
Пауза.
— Это ему и не важно.
Вилли. Ну, да... Философ!
Освальд. Эх-хе-хе! Пойдем, Вилли, развлечемся?
Болото.
Идут два приятеля.
Останавливаются над канавой, в которой работает небольшого роста круглоголовый человечек.
Освальд. Клаус!
Человечка зовут Клаус.
Он поднимает голову.
Освальд. Иди сюда, Клаус!
Приветливый тон удивляет Клауса. Он недоверчиво смотрит.
Освальд. Ну! Клаус!
Клаус подходит.
Освальд (к Вилли). Ты знаешь, за что ой сидит?
Пауза.
— Со штурмовиками подрался. В трактире.
Вилли. Ты что же это... А?
Клаус. Погорячился, господин начальник!
Вилли. А ты кто?
Клаус. Старый солдат.
Освальд. Бродяга!
Клаус. Это верно.
Освальд. Ну, ладно... Пойдешь на свободу!
Это сообщение производит на Клауса ошеломляющее впечатление.
— На свободу! — восклицает он. — Ура! Да здравствует господин начальник!! Ура!
Пускается в пляс.
— Ура!
Освальд. Тише... ты. Размахался... Отдай лопату...
Клаус. Пожалуйста! Она мне больше не нужна.
Отдает Освальду лопату.
— Ура! Ура! Господин начальник!
Делает маленькую паузу и — в другом, лирическом тоне:
— Боже мой, свобода! Боже мой, господин начальник! Какое это счастье!
Приходит группа штурмовиков.
Клаус. Господа штурмовики! Ура! Да здравствуют штурмовики!
Освальд незаметно для Клауса передает лопату одному из штурмовиков.
Освальд. Тише... Чего орешь, дурак?
Клаус. Извините, господин начальник! Это естественная радость.
Освальд. Эх, ты!
Пауза.
— Что же ты... не понимаешь? (С упреком) Ты радуешься, а они? (Кивает в сторону работающих).
Клаус молчит.
— Вы совершенно правы! — говорит он, стихнув. — Я не подумал об этом. 
Пауза.
(С проникновенностью) — Вы благородный человек, господин начальник!
Освальд извлекает из кармана фляжку.
Взглядывает на Клауса.
Клаус смотрит на фляжку горящими глазами.
Освальд отвинчивает пробку и дает Клаусу понюхать.
Клаус глубоко вдыхает запах.
Освальд. Хорошо?
Клаус. Хорошо.
Освальд. Давно не пил?
Клаус. Да с тех пор. (Вдыхает). Меня ведь в трактире взяли.
Освальд. Я б тебе дал выпить... Да нельзя!
Вилли. Законного основания нет.
Клаус. Почему? Поскольку я иду на свободу...
Освальд. Ну, да... Года через два и выпьешь...
Клаус молчит.
Освальд. Ты не дал мне договорить. Сразу орать начал. Я говорю, пойдешь на свободу... А когда? Через год, через два, через три...
Пауза.
— Иди, Клаус, работай!
Молчание.
Клаус стоит растерянный.
Освальд. Ну? Где твоя лопата?
Клаус. Не знаю.
Освальд. Я тоже не знаю.
Удаляются Освальд и Вилли.
Освальд оглядывается:
— Ну? Почему не работаешь?
Клаус. Как же без лопаты?
Освальд. Руками.
Удаляются два приятеля.
Стоит Клаус в полной растерянности.

Затем ночь в бараке — и сидит Клаус на нарах. В руках у него куртка Франца с разорванным воротом. Он ее чинит. Он шьет и тихо — про себя — поет:
Помнишь, друг, в трактире,
Омрачая пир,
Ты спросил о мире —
Что такое мир?
Друг, не думай много,
Я сказал тогда:
Мир — это дорога 
А над ней звезда.

Полумрак. Фигуры спящих. Смертельно уставшие, униженные, натерпевшиеся в течение дня и страха и боли, спят болотные солдаты.
Раздается реплика.
— Что вы делаете, Клаус?
Клаус. Шью, господин аптекарь,
У аптекаря обвязана рука. Грязный бинт. Аптекарь с ним возится.
Клаус рассматривает куртку.
Клаус. Как он его схватил!
Аптекарь. Кто это? Освальд? 
Клаус. Да.
Франц увидел, что Клаус чинит его куртку.
Франц. Я и сам мог бы... Слышите? С какой стати!
Клаус. Ладно, ладно!
Франц. Спасибо! Но зачем это?

Затем мы видим только аптекаря. Он смотрит в сторону Франца. Франц вне поля нашего зрения, но по выражению лица аптекаря можно заключить, что с Францем что-то происходит. 
Аптекарь (к Клаусу). Плачет. (Со вздохом) Ах, Клаус! Какой стал мир, а? Простая товарищеская помощь вызывает слезы. Такая жестокость везде, такая злоба! А когда-то люди стремились к добру... Как это называлось?
Франц. Гуманизм. 
Аптекарь. Совершенно верно. (Пауза) Гуманизм. (Пауза) Этого уже не будет. Кончился гуманизм.
Клаус. Ну, и очень хорошо! По крайней мере, люди перестали притворяться. (Пауза) Люди притворялись, что они добры, а сами в это время изобрели одну штучку.
Аптекарь. Какую штучку?
Клаус. Автоматический пистолет. (Пауза) Как можно говорить о гуманизме, когда изобретена такая штучка? Сплошное притворство! И люди решили... Какого черта притворяться? Давайте стрелять друг в друга!
Аптекарь (задумчиво). Да. Гуманизм умер.
Франц. Есть вещи, которые не умирают. 
Клаус (с иронией). Дружба?
Франц. Да. Мой верный друг Роберт спасет меня. 
Клаус. Верный друг? Это очень красиво. Прямо как в песне.
Франц. И песня не умирает. Ее поет народ. Народ, Клаус. Ты забыл о народе? Народ не умирает.
Клаус. Народ умирает на войне.
Молчание.
Аптекарь продолжает возиться с повязкой. Этот грязный бинт то и дело вваливается.
Аптекарь. Сейчас придет комендант. (Пауза). Я ничего не понимаю, Клаус. С одной стороны, есть аптеки... Клаус, аптека! Это же символ помощи! Человеку продают порошок, когда у него болит голова. А с другой стороны, ночью входят к беззащитным людям убийцы и разбивают им головы.
Клаус (поет).
Помнишь, друг в трактире: 
Омрачая пир,
Ты спросил о мире —
Что такое мир?

Укрывает студента курткой.
Говорит:
— Два верных друга... Он верит в дружбу! 
Раздается реплика:
— А вы не верите в дружбу?
Клаус смотрит:
Эту реплику произносит Пауль. Пауль входит в кадр.
Клаус молчит некоторое время, рассматривает неизвестного ему парня. Потом говорит:
— Кто бы ты ни был, парень, я тебе скажу. Сейчас между людьми бывают только такие отношения: один стреляет, другой падает.
Пауль. Ну, что ж... Правильно!
Клаус. Правильно?
Пауль. Да. Это борьба.
Клаус. Ты кто?
Пауль. Коммунист.
Клаус. А я бродяга!
Пауль. Очень приятно. Тут можно есть?
Клаус. Сделайте одолжение!
Пауль располагается.
Клаус. Ты, значит, тоже любишь эту штучку?
Пауль. Какую?
Клаус. Машинку, которая убивает (Показывает, как стреляет автоматический пистолет).
— Тра-та-та-та... Полезная машинка? Правда?
Пауль. Смотря, кто ее держит.
Клаус. А ты смог бы убить?
Пауль. Смотря кого.
Клаус. А упасть убитым?
Пауль. Смотря за что.
Клаус (рассердился). Мне все равно. Я бродяга.
Пауль. Что это значит?
Клаус. Люди стреляют друг в друга, а бродяга идет посередине.
Пауль. Если человек идет, он куда-нибудь приходит.
Клаус. В трактир.
Пауза.
Клаус (вдруг). Давай не ссориться, товарищ!
Пауль. Давай.
Рукопожатие.
Аптекарь смеется.
Клаус. Здесь надо вместе держаться. Верно?
Пауль. Верно.
Клаус. Познакомьтесь, пожалуйста! Господин аптекарь.
Аптекарь. Очень приятно... Очень приятно...
Пауль. А коммунисты есть в бараке?
Клаус. Есть. Главарь есть.
Пауль. Главарь?
Клаус. Да. Показать?
Пауль. Покажи!
Клаус. Трус твой главарь!
Пауль. Ну, ну... Опять поссоримся...
Клаус. Не веришь?
Пауль. Не верю.
Клаус. Ладно. Ты слышал, как комендант смеется?
Пауль. Слышал.
Клаус показывает, как смеется комендант.
Тотчас же вскакивает спавший до того Вальтер. Еще спит, но лицо уже перепугано до крайности.
Голосом отчаянно-бравым начинает рапортовать:
— Господин комендант...
Пауль хохочет.
Клаус. Тише, тише!
Смотрит в темноту.
Пауль хохочет все громче.
Пауль. Вот это главарь?
Клаус. Мы тоже смеемся. 
Пауль хохочет.
Клаус. Тише!.. Строже всего здесь запрещают смеяться.
Делает несколько шагов в темноту. Там стоит караульный. Это уже знакомый нам Фохт. Крестьянин, одетый в форму штурмовика, и с автоматическим пистолетом в кобуре.
Он смеется.
Фохт. Кто этот парень?
Клаус. Коммунист.
Фохт. Заразительно смеется.
Пауль. Вальтер!
Аптекарь. Вы, оказывается, знакомы?
Вальтер. Знакомы.
Пауль. Вальтер! Вальтер! (Опять начинает смеяться).

В поле нашего зрения остаются только аптекарь и бродяга.
Аптекарь. Какой странный человек! А? Клаус? Подумайте! Его сейчас будут бить, а он смеется...
Вальтер наконец-то дорвался до слушателя, который выслушает все, поверит, не будет бить по зубам.
И скороговоркой Вальтер начинает объяснять Паулю:
— Понимаешь, Пауль! Я вошел в аптеку. Сначала я дал тому в морду... Я забыл как это называется... Ну, капли... Какие-то дурацкие капли... Проклятая старуха! Ты понимаешь, Пауль... (Замолкает).
Пауза.
— Я сегодня хотел... разбить голову об стенку...
Пауль. А рапорт выучил?
Вальтер молчит.
Пауль. Эх, Вальтер!
Вальтер. С ним нельзя бороться.
Пауль. Давай поборемся!
Опять в поле нашего зрения только аптекарь и Клаус.
Аптекарь. Вы слышите, что он говорит, Клаус? Бороться, Клаус! Боже мой, какое это чувство — борьба! Это так приятно ударить, когда человек — сволочь. (Плачет). Не обращайте внимания! Нервы. А он смеется! Я плачу, а он смеется... Это одно и то же... Ах, как я хочу бороться! Клаус!
Горько плачет, растирая слезы по лицу рукой в грязной развалившейся повязке.
Где-то далеко на пороге слышен смех коменданта. Разом все просыпаются. Вскакивают с нар болотные солдаты. Вытягиваются.
Тишина.
Идет комендант. Группа штурмовиков с ним.
Группа останавливается.
Комендант смотрит на Вальтера.
Вальтер рапортует.
Вальтер. Я был коммунистом и хотел бороться с великой Германией. А теперь...
Комендант. Браво.
Смеется, несколько раз ударяет в ладоши.
Вальтер готов продолжать:
— А теперь я стою на коленях...!
Комендант с резким пренебрежением отмахивается. Смотрит на Пауля.
— Ну... Я сочинил для тебя рапорт. Освальд! (Протягивает руку, ему подают листок) Повторяй за мной! Я был коммунистом.
Пауль. Я коммунист.
Пауза.
Комендант. Повторяй! Я был коммунистом...
Пауль. Я коммунист.
Пауза.
Комендант. Я был коммунистом...
Пауль. Я был, есть и буду коммунистом.
Затем в поле нашего зрения Франц. Он проснулся. Он смотрит на Пауля.
Комендант замахивается стэком на Пауля.
Видит Франца.
Опускает руку.
С преувеличенной вежливостью кланяется Францу. Прикасается стэком к козырьку. Щелкает каблуками.
Комендант. Доброе утро, господин студент! Вы смотрите испуганно. Нет, нет, у нас не бьют! Освальд, нужно проводить господина коммуниста в карцер. Только осторожно... Там лестница. Смотрите, чтобы не упал господин коммунист! Поддерживайте! Ты будешь поддерживать. (Указывает на одного из штурмовиков). И ты. (Указывает на другого). И ты. И ты. Шесть 
Человек. До свиданья, господин коммунист!
Пауля уводят.
Комендант (подходит к Францу). Что значит молодость! Весь барак проснулся, один студент спит. Что вам вилось, господин студент?
Франц. Германия.
Комендант. Германия?
Франц. Да.
Комендант. Вам снилась армия? 
Франц. Мне снился университет. 
Комендант. Германия — это война. 
Франц. Германия — это наука. 
Комендант. Так. Я очень жалею, что разбудил вас. Освальд, убаюкай господина студента! Может быть, ему приснится армия.
Комендант уходит.
Освальд схватывает Франца. Держит на руках.
Уходит с ним в темноту. Деревянная лестница.
Освальд стоит на вершине. Раскачивает Франца.
Бросает.
Франц катится по ступенькам. Летит.
Поднимается.
Шепчет:
— Роберт! Роберт! Спаси меня! Где ты, Роберт?
Надпись:
ГДЕ РОБЕРТ?

Роберт в отряде чернорубашечников.
Что это такое?
Это особо подобранные молодцы. Они преданы Гитлеру.
Это — псы.
Где Роберт?
Роберт среди псов.
Мы видим шествие.
Черная, освещаемая светом факелов колонна.
В голове шествия идет Роберт. Та форма, которая ему так нравилась, теперь на нем. Черная рубашка, черная шапка с лихо подтянутым на подбородок ремешком, на боку кобура и в ней автоматический пистолет.
Улица.
На перекрестке стоит девушка.
Это Мари.
Много времени прошло с тех пор, как мы видели ее в последний раз. Много дней, сквозь которые двигалось, потухая, лицо девушки. Худеющие руки, сгибающаяся спина. Много дней с оградами, к которым она прислонялась в изнеможении, с закрытыми дверьми контор, в которые она стучалась.
Девушка стоит на перекрестке. Потом идет. Куда она идет? Никуда. Она идет без цели. Она даже не знает, что идет. Она в тумане. Силы покидают ее.
Девушка подходит к двери.
Дверь закрывается.
Человек, закрывающий дверь, говорит учтиво:
— Уже поздно, фрейлейн. Сегодня воскресенье. Мы закрываем раньше.
Этот человек — хозяин парикмахерской. Он думал, что перед ним девушка, которой понадобилось зайти в парикмахерскую.
Он не понял.
Девушка поднимает лицо.
— Вы безработная? — спрашивает человек.
Девушка кивает головой.
— Может быть, какая-нибудь работа. ..
— Нет, фрейлейн. Ничего нет.
И человек разводит руками,
Мари. Я хожу целый день.
Слезы текут по ее лицу. Направленный на нее взгляд полон участия. Впервые смотрят на нее так. Она привыкла к злобе и нетерпимости. Так смотрел на нее Пауль. И она улыбается. Робкая, похожая на жалобу улыбка. Так улыбаются защитнику. Девушка проникается доверием к незнакомому ей человеку. Она хочет много сказать ему. Но губы ее беззвучно шевелятся. О чем она говорит?
— Я так несчастна, слышит человек, — меня бросил муж... Я молилась... я так молилась... я так просила бога...
— Разве бог помогает безработным? — спрашивает человек.
Девушка опять вспоминает Пауля. Это мог сказать Пауль. Кто этот человек? — спрашивает себя девушка.
Этот человек — Шульц.
Слышно пение:
Среди золотистых ромашек 
Стояла прекрасная Эльза.

По улице нетвердой походкой идут два приятеля. Освальд и Вилли. Два тигра вышли из логовища.
Смотрела, как ходит барашек 
Среди золотистых ромашек.

Вилли. Господин начальник!
Освальд. Ну?
Вилли подмигивает.
Освальд оглядывается. Вдали Мари.
Освальд подмигивает.
Вилли подмигивает.
Пошли.
Мари прощается с Шульцем.
— До свидания, господин Буш!
Шульц. До свидания, фрейлейн!
И Мари отходит от дверей.
Она грустна, но есть какое-то оживление на ее лице и в ее движениях.
Появляются два тигра. Мари шарахается в сторону. Один тигр преграждает ей дорогу. Она — в другую сторону. Другой тигр стоит с лапами, готовыми ее схватит.
Мари. Пустите меня!
Оба хохочут.
Освальд. Прекрасная Эльза! Минуточку!
Мари в ужасе.
Вилли. Начальник, надо побриться! Барышня не любит.
Освальд трогает щетину. Они стоят перед витриной. На витрине кукла, изображающая мужчину, великолепно причесанного и с торчащими усами.
Освальд смотрит.
Вытягивается и, воскликнув: «Смирно!», отдает кукле честь.
— Вилли! Держи ее! Я сейчас побреюсь...
Вилли обнимает Мари. Она отталкивает его. Освальд стучит в дверь.
Прохожие ускоряют шаг. Это место пустеет. Захлопывается окно.
Идет шествие. Полотнища бегут по ветру. Изгибаются кресты свастик. Дымят факелы.
Шульц открывает дверь. Он уже собрался уходить. Видит перед собой огромного Освальда. Тот ничего не говорит.
Шульц. Что вам угодно?
Освальд водит рукой по щетине.
Шульц. Побриться? Уже поздно.
Освальд. Ты, значит, считаешь возможным, чтобы штурмовик в воскресенье... ходил вот так? Да?
Шульц. Такой порядок.
Освальд. Вилли, держи ее!
Шульц видит, что Мари в руках штурмовика.
Шульц. Эта девушка... Зачем вы ее обижаете?
Вилли. А ты что... завивал ее... да? Твоя клиентка?
Освальд. Я желаю бриться. Поднял? Я желаю быть таким! (Кивает на витрину) Ну?
Шульц. Но вы опоздали...
Освальд. Вилли! Он отказывается. Бери его! Ты меня побреешь... знаешь где? Идем!
Хватает Шульц за руку. Тащит.
— Вилли! Тащи Эльзу!
Приближается шествие.
Несколько человек отделяются от головы шествия. Чернорубашечники. 
Тигры смотрят исподлобья. Один все-таки не выпускает девушку. 
Отделившиеся от шествия подходят к группе. Впереди всех Роберт.
Роберт. Что такое?
Освальд. Браться желаю.
Роберт смотрит. Ноздри его раздуваются. Рука на кобуре.
Шульц. Я уже закрыл парикмахерскую. Мне кажется, что господа штурмовики должны сохранять порядок. 
Роберт. Вы совершенно правы. (К Освальду) Идет шествие, и вы на глазах у народа. Станьте приличней! Вы слышите?
Освальд кладет руки по швам. Хмуро молчит.
Роберт (к Шульцу). Идите своей дорогой! (К Освальду) Стыдно! С девушкой... 
Смотрит на Мари. Узнал. 
Роберт (протяжно). А-а-а! Вы уже с пьяными штурмовиками?
Мари. Роберт!
Роберт. Вы... германская девушка... вы докатились до улицы! Проститутка!
Мари падает. 
Роберт с группой чернорубашечников возвращается к шествию.
Освальд (смотрит вслед, сжимает кулаки). Мальчика! А? У-у-у! Мы с ним посчитаемся. (Оглядывается) Где эта сволочь? Все из-за него. Вилли! Угоним! Держи его! Держи! Держи парикмахера!
Бегут за удаляющимся Шульцем. Мари лежит.

Болото.
Работает аптекарь.
Фохт наблюдает.
Фохт. Веселей! Веселей!
Аптекарь. Это так трудно, господин Фохт!
Фохт. Трудно? Сам знаю, что трудно. Я землекопом был.
Аптекарь. Землекопом?
Фохт. Да.
Пауза.
— Прежде я рыл, теперь ты будешь рыть. Все правильно. Народ притеснял? 
Аптекарь. Кто?
Фохт. Ты.
Аптекарь. Я притеснял народ? 
Фохт. Притеснял. Еврей. А евреи... У-у-у! (Грозит кулаком) Ну, ничего! Теперь зато евреи канавы роют. 
Аптекарь. Евреи?
Фохт. Да. Низшая раса. 
Аптекарь. А эти... Это ж немцы, господин Фохт!
Фохт. Немцы. Высшая раса. 
Аптекарь. Почему же они тоже роют?
Фохт молчит.
Потом произносит:
— А?
Пауза.
— Ну, роют.
Пауза.
— Все правильно.
Аптекарь. Тут какая-то путаница, господин .Фохт!
Фохт. Работай! Работай!
Пауза.
(Сердито) — Путаница. Ты меня не лови. Нам все объяснили. Как это? Сейчас! (Вспоминает). Ага! Строение черепа. Вот! Понял?! Лоб. Когда низшая раса. И ты меня не лови! Все правильно. Народ победил.
Пауза.
— Теперь капиталистам... У-у-у! (Грозит кулаком) Сволочи! Низшая раса...
Аптекарь. Кто низшая раса?
Фохт. Капиталисты.
Аптекарь. Ах, господин Фохт! Капиталисты не роют канав...
Фохт. Как не роют? А ты?
Аптекарь. Разве я капиталист, господин Фохт?
Фохт. Аптеку имел?
Аптекарь. Это не моя была аптека. Я там служил... Господин Фохт, я двадцать два года служил... Двадцать два года...
Фохт. Это все равно. Потому, что лоб? Покажи!
Аптекарь снимает колпак. Открывается высокий, умный, бледный лоб, по которому течет пот.
И, плача, аптекарь говорит:
— Вот мой лоб, господин Фохт!
Фохт. Ну, вот! Низшая раса. Все правильно.
По участку идет группа. Комендант, Освальд, штурмовики.
Работает Пауль.
Группа останавливается.
Комендант (к Освальду). Ну, как?
Освальд. Плохо.
Комендант. Не рапортует?
Освальд. Нет.
Комендант. Сколько раз с лестницы падал?
Освальд. Шесть раз.
Пауза.
Комендант подходит к Паулю. 
Комендант. Ты не будешь рапортовать?
Пауль. Нет.
Комендант. Это кончается плохо.
Пауль молчит.
Комендант. Я тебя расстреляю. 
Пауль. Когда?
Пауза.
Комендант. Ты смелый человек.
Пауза.
— Ты ариец?
Пауль. Я рабочий.
Комендант. Ты немец?
Пауль. Да. Я немец. 
Комендант. Есть одна Германия. Великая.
Пауль. Да. Великая Германия. 
Комендант. Германия Гитлера! 
Пауль. Нет! Германия Либкнехта. 
Комендант (смеется). Кто это Либкнехт?
Пауль. Вождь.
Комендант. Кто за ним шел?
Пауль. Пролетариат.
Комендант. Что это? Пролетариат?
Пауль. Класс.
Заключенные, работающие поблизости, прислушиваются.
Смотрят в ту сторону, где стоит группа. Взглядывают друг на друга. Слова, которые раздаются там, потрясают их. Это болотные солдаты. Их унижают. Их бьют. Только два чувства оставлены им: страх и боль. Самое слово «протест» забыто ими. И вдруг на глазах у них появляется нечто такое, что уже больше чем протест. Это бунт. Они удивляются, но и не верят. Волнение охватывает их.
Комендант. Позвать Шульца!
Приводят Вальтера.
Комендант. Борьбы классов в Германии нет. Вас обманывали коммунисты. Это подонки, неполноценные, трусливые, злобные. Они раздавлены. (К Вальтеру) Рапортуй! Громко! Пусть все слышат!
Вальтер. Я был коммунистом и хотел бороться с великой Германией. Теперь я стою на коленях и прошу прощения.
Комендант. Довольно! (К Паулю) Кто этот человек?
Пауль. Этот человек — предатель.
Комендант. И ты верил ему. Теперь ты проклянешь его?
Пауль. Я его не знаю.
Комендант. Не знаешь? Этот человек — Шульц.
Пауль. Кто такой Шульц?
Комендант. Конспирация? К чему? Борьба кончена. Главный вождь в тюрьме. Тельман!
Пауль. Борьба продолжается.
Комендант. Нет! Коммунизм, вот он! (Хватает Вальтера за ворот) В кулаке!
Пауль. У вас?
Комендант. У Германии. С тобой разговаривает Германия.
Пауль. Германия здесь не разговаривает.
Комендант. За эти слова я тебя могу расстрелять. (Пауза) Но я тебя пощажу. Ты — аристократ кулака. Так Гитлер назвал немецких рабочих. Слышишь? Фюрер дал тебе высокое имя. Подними руку! Ну! Воздай честь Фюреру! Хейль Гитлер!
Пауль неподвижен.
Комендант. Освальд!
Освальд сваливает аристократа ударом кулака наземь.
Комендант. Поднять!
Пауля поднимают.
— Я пощажу тебя, если ты скажешь... Слышишь? Когда приедет комиссия... перед лицом высшего начальства ты скажешь: я проклинаю Тельмана! Повтори!
Пауль (громко). Да здравствует Тельман!
Комендант. Я тебя расстреляю!
Пауль (еще громче). Да здравствует Тельман!
Комендант. Освальд!
Пауля окружают.
Комендант. И этого возьми! (Жест в сторону Вальтера).
— Пусть на глазах у бонзы погибает его жертва!
Вальтера окружают.
Идут.
Штурмовики с револьверами.
Смотрят заключенные.
Возгласы:
— Назад! Работать!
Штурмовики строятся вдоль канав, как бы для того, чтобы предотвратить возможные эксцессы.
Мы видим аптекаря.
Шествие приближается. Аптекарь смотрит полными ужаса глазами.
— Что это, господин Фохт?
Фохт. Работай! Все правильно.
Штурмовики с револьверами быстро идут впереди шествия.
Окрики:
— Работать!
Шествие проходит мимо.
— Куда его повели, господин Фохт?
Пауза.
— Господин Фохт, ответьте! 
Фохт. Все правильно.
Аптекарь. Господин Фохт! Это неправильно!
Фохт. Ну, работай!
Аптекарь. Нет! Я не буду работать.
Какая-то суетливость охватывает аптекаря.
Он кладет лопату.
Снимает колпак.
Швыряет.
Срывает с себя плакат.
Идет группа штурмовиков во главе с комендантом.
Комендант. В чем дело?
Фохт. Господин комендант! Еврей отказывается работать.
Аптекарь стоит прямо, откинув голову, лихорадочно напряженной, готовый ко всему. Взгляд его со страшной силой вылетает из расширенных глаз, блестящих от ужаса и решимости. 
Комендант. Ты ему мало платишь жалования. Ты ведь знаешь, что евреи жадные!
Фохт. Это верно. 
В тоне его больше желания соглашаться с начальством, чем размышления.
Комендант. Ну, вот! Заплати ему, как следует!
Фохт стоит, ухмыляясь. Не понимает.
Комендант. Ну! Возьми лопату!
Фохт стоит с лопатой.
Комендант. Э-э... ты скупой хозяин! Губерт, ну-ка!
Губерт загребает полную лопату жижи. 
Швыряет аптекарю в лицо. 
Комендант. Ну? Хватит? 
Штурмовики хохочут. 
Фохт. Это все тот парень наделал. 
Комендант. Какой парень?
Фохт. Да тот... которого повели. Заразительный человек!
Комендант. Заразительный человек? Пойдешь под арест! Понял? После дежурства. На трое суток. (К аптекарю) Ну! Ты будешь работать?

Действие переносится на караульное помещение.
Входит Освальд. Громадная улыбка. Все встают.
Освальд. Садитесь, мальчики! (Кричит по направлению к двери) Давай! 
Вводят Пауля.
Освальд. Главаря давай!
Вводят Вальтера.
Освальд. Закройте дверку!
Дверь закрывают.
Освальд. Ну, мальчики! Сейчас будет представление.
Стук в дверь. 
По ту сторону двери. Стучит Вилли. 
Освальд идет отворять дверь.
Вилли (появляется на пороге). Господин начальник, что с ним делать?
Освальд. С кем?
Рядом с Вилли стоит Шульц.
Вилли вводит Шульца в караульное помещение. 
Вилли. Куда его делать, господин начальник?
Штурмовики смеются. Вид у Вилли дурацкий. 
Освальд. Кто это?
Вилли. Да вчера, господин начальник...
Освальд. Что вчера?
Вилли. Да вы сам...
Освальд, вдруг рассвирепев, ударяет Вилли по шапке. 
— Ты мне будешь загадки загадывать?
Вилли стоит дураком в нахлобученной шапке. Моргает глазами.
Штурмовики хохочут.
Освальд. Говори, кто?
Вилли (плачущим голосов). Парикмахер Баш, господин начальник. 
Общий хохот. 
Шульц увидел Пауля.
Пауль увидел Шульца. 
Этот обмен взглядами происходит в то время, когда все смеются.
Чтобы скрыть волнение, Пауль начинает смеяться. 
Шульц тоже.
Освальд (к Шульцу). Или сюда. Ты кто? Парикмахер?
Шульц. Парикмахер.
Пауза.
Освальд. Почему ты здесь?
Шульц. Не знаю (с простодушным видом пожимает плечами). Работаю чисто. Открыл я недавно парикмахерскую. Организация превосходная. Клиентура увеличивается.
Маленькая пауза.
— Правда, компаньона не хватает. (Кидает взгляд на Пауля) Эх, был бы у меня компаньон!
Освальд. Кто тебя об этом спрашивает? Вот болтун! (К Вилли тихо) Комендант не видел?
Вилли. Его? Нет. Я его прячу.
Освальд. Отпусти его! (Пауза) Ни черта не помню.
Вилли. Стояла прекрасная Эльза
Освальд. А-а-а! Вспомнил! Ты меня побрить не хотел.
Все хохочут.
Шульц. А у вас весело в лагере!
Освальд. Шелковый лагерь!
Шульц. Это заключенный? (Кивает на Пауля).
Освальд. Заключенный.
Шульц. Тоже смеется. (К Паулю) Ты здесь себя хорошо чувствуешь?
Пауль. Хорошо.
Шульц. Не упал духом?
Пауль. Нет.
Шульц. Ну, держись!
Пауль. Хорошо.
Все смеются.
Шульц. А тебя не расстреляют?
Пауль. Расстреляют.
Шульц. Когда?
Пауль. Сейчас.
Шульц молчит.
Все хохочут.
Освальд. А ты думал шуточки?
Освальд подходит к Паулю. Хватает его за волосы.
Освальд. Хорошо себя чувствуешь? Да? Не упал духом? Я тебе покажу!
Таскает Пауля за волосы, ударяя об стену.
Расстегивает кобуру. Вынимает револьвер.
Пауль стоит прямо.
Освальд. Ну! В последний раз! Будешь шелковый?
Пауль качает головой.
Освальд. Ну, будешь мертвый! (К Шульцу) Парикмахер! Причеши его! Он у меня шелковый на тот свет пойдет.
Шульц подходит к Паулю.
Приводит в порядок растрепанные его волосы.
Гладит его по волосам.
Пауль. Парикмахер Буш! Скажи всем твоим клиентам... Всем скажи, что Пауль Венцель боролся до конца... и... (Шульц сжимает незаметно ладонями голову Пауля).
— ... умер коммунистом. Прощай, парикмахер Буш!
Освальд поднимает револьвер.
Крик Вальтера.
— Пауль!
Вальтер бросается к Паулю.
Его схватывают.
Освальд. Убрать всех!
Штурмовики уводят Вальтера и Шульца.
По ту сторону двери.
Вальтер вырывается.
Расталкивает штурмовиков.
Стучит в дверь.
Его схватывают.
Он бьется.
Кричит: «Пауль! Прости меня, Пауль! Я буду бороться! Пауль! Я клянусь! Ты слышишь меня, Пауль?»
Выстрел.
Вальтер закрывает глаза. Затем открывает. Взгляд его тверд.
Таким же взглядом смотрит Шульц. Взгляды эти встречаются.
В замешательстве, естественном в эту минуту, когда штурмовики возбуждены выстрелом, Вальтер успевает протянуть руку Шульцу. Рукопожатие. И Вальтер шепчет:
— Я столько раз смотрел... на тот портрет... в газете... Я узнал тебя... Ты — Шульц... Я все понял — Уходи отсюда! Уходи скорей!
Шульц. А ты кто?
Вальтер. Я Вальтер Грин. Рабочий.

Действие переносится к канавам.
Как видно, никакие угрозы не подействовали на аптекаря. Он стоит в той же позе. Та же лихорадочная напряженность. Поведение аптекаря действует соответствующим образом на работающих поблизости заключенных.
Штурмовики кричат.
Потрясают револьверами.
Комендант в бешенстве.
Комендант. Закопать его! В землю! 
Штурмовики ведут Вальтера.
Комендант. Стой!
Группа останавливается. 
Комендант. Иди сюда!
Вальтер подходит. 
Комендант. Бери лопату!
Вальтер берет лопату.
Комендант. Закапывай его!
Вальтер неподвижен.
Комендант, расстегивая кобуру, вытаскивает револьвер. Ну!
Вальтер зачерпывает жижу.
Поворачивается к канаве. Аптекарь стоит неподвижно.
Вальтер стоит над ним с лопатой полной жижи.
Аптекарь. Его расстреляли? 
Вальтер. Да.
Тогда аптекарь карабкается из канавы. Обрывается, снова карабкается и кричит:
— Даже бог не убивает человека без суда! Кто вы такие? Кто?
Его толкают.
Он падает в канаву.
Комендант (Вальтеру). Закапывай его!
Вальтер неподвижен.
Комендант подбегает к нему. Поворачивает его к себе.
Стоят лицом к лицу — комендант и Вальтер.
И впервые комендант видит решимость во взгляде человека, которого он считал покорной собакой.
Бешенство душит коменданта.
— Что-о-о? Ты бунтуешь? Ты? (Он не может найти слов) Рапортуй, собака!
Вальтер (спокойно). Я был, есть и буду коммунистом.
Вальтер падает под ударами штурмовиков.
Комендант поворачивается к аптекарю.
Комендант. Бунт? Я вам покажу!
Аптекарь лежит в канаве.
Комендант. Поднять его!
Фохт лезет в канаву.
Комендант. Он будет у меня работать! Весь день! Ночью! Голодный!
Фохт поднял аптекаря.
Комендант. Ты у меня будешь работать без пищи, без крова, ночью, все время, без перерыва, вечно!
Фохт. Он мертвый, господин начальник!
Тишина.
Мертвый аптекарь на руках у Фохта.
Комендант. На свалку! 
Порывисто удаляется.
Штурмовики за ним.
Фохт волочит мертвого аптекаря. 
Фохт. Эх, ты! Капиталист!
От удаляющейся группы отделяется Губерт.
Кричит Фохту:
— Фохт!
Фохт останавливается.
Губерт. Ты не забыл? Под арест на трое суток!
Фохт хмуро слушает.
Идет дальше.
Про себя:
— У-у-у! Сволочи! Высшая раса!

В караульном помещении.
Освальд пьет из фляжки.
Прячет фляжку в карман.
Входит комендант.
Освальд. Заключенный Пауль Венцель покончил жизнь самоубийством. 
Комендант. Правильно.
Пауза.
Разгорячен.
— Правильно! Чорт возьми! Он внес заразу... эта сволочь!
Пауза.
— Еврей! Ты подумай! Еврей! Лизал пятки —и вдруг...
Телефон звонит.
Освальд снимает трубку.
В поле зрения остается только комендант. Он следит за разговаривающим Освальдом.
Вдруг вскакивает.
— Комиссия?
Освальд (кивает головой). Сегодня.
Комендант. Чорт возьми! (Meчется) Что же будет, Освальд? А? Шелковый лагерь! Бунт! У меня бунт, Освальд! Бунт в шелковом лагере! (Смеется) Что мы покажем комиссии? Вместо двух покорных одного расстрелянного, другого... избитого?
Пауза.
Освальд думает.
Освальд. Есть выход.
Пауза.
— Разрешите?
Комендант молчит.
Освальд. Вилли!
Появляется Вилли.
— Вилли, приведи сюда бродягу! 
Комендант. Не понимаю, Освальд.
Освальд. Бродяга скажет рапорт Шульца.
Комендант смотрит. Потом смеется.
Комендант. Браво, Освальд, браво! Ты философ!
Освальд (скромно). Старый Освальд...
Вводят бродягу.
Комендант уходит.
Освальд. За что ты сидишь. Клаус?
Клаус. Я хотел отнять машинку... которая стреляет...
Освальд. У штурмовика?
Клаус. Да.
Освальд. А зачем тебе машинка?
Клаус. Нравится. Приятно в руках держать.
Пауза.
— Бродил я по дорогам. Цветы... овраги... небо... одиночество... Хорошо, конечно. Но вдруг заметил, что отстаю от века, господин начальник. Все стреляют... а я сижу в трактире. Обидно!
Освальд. Ишь ты! Стрелять захотелось?
Клаус. Захотелось, господин начальник. (Показывает, как стреляет автоматический пистолет) Тра-та-та- та!
Освальд. А в кого?
Пауза.
Клаус. Тогда я не подумал.
Освальд. Значит, политических убеждений у тебя, нет?
Клаус. Еще нет.
Освальд извлекает из чемодана фляжку.
Освальд. Давно не пил?
Клаус. Да с тех пор... (Вздыхает). Меня ведь в трактире взяли!
Освальд (сочувственно). Н-н-да!
Пауза.
Клаус. Можно итти?
Освальд. Подожди! Хочешь? (Кивает на фляжку).
Клаус. Спасибо! Я уж подожду. Скоро на свободу. Недолго ждать.
Освальд. Я тебя спрашиваю: хочешь?
Клаус. Законного основания нет.
Освальд. Нет, есть.
Пауза.
— Дело простое. Бери листок! Пиши! (Диктует) Я был коммунистом и хотел бороться с великой Германией... Понял?
Клаус. Всю фляжку выпью? 
Освальд. Всю.
Клаус. Тогда понял.
Телефон звонит.
Освальд снимает трубку.
— Слушаю, господин комендант! Все в порядке. Можете докладывать спокойно!
Надпись:
КОМЕНДАНТ ДОКЛАДЫВАЛ СПОКОЙНО

За столом расположилась группа из трех человек.
Это комиссия.
Перед одним из них стоит, вытянувшись, комендант. Это председатель комиссии — господин Эрнст Тилле. На вид ему лет сорок пять. Крупного сложения. Лицо бритое. Брезгливое выражение губ. Второй член комиссии старше. Лет пятидесяти. Старое лицо. Длинные морщины. Подстриженные усы. Безжизненный взгляд человека, страдающего бессонницей. Как видно, это старый военный, которому поручили полицейскую работу. Третий член комиссии — молодой чернорубашечник. Это Гергард Ван-Остен. В то время как те двое сидят, он стоит. Вероятней всего, на него возложена личная охрана тех двух.
Комендант. Основная масса заключенных состоит из рабочих, которые сочувствуют коммунистам. Я задался целью скомпрометировать коммунистическое движение в глазах этой массы. И я достиг этого. Я показал массе, как гнусен моральный облик главарей. Сейчас перед комиссией предстанет главарь Шульц.
Тилле. Шелковый бонза?
Комендант. Совершенно верно, господин председатель!
Тилле (обращается ко второму члену комиссии). Это забавно, Бельц!
Бельц хмуро молчит.
Тилле (к коменданту). Господин Бельц не верит в шелковых коммунистов.
Комендант. Мне не трудно будет убедить господина Бельца.
Бельц. Это очень крепкие люди. 
Комендант принадлежит к той категории людей, которые не могут представить себе своего оппонента иначе как осмеянным. На этот раз перед ним оппонент, которого он побаивается.
Комендант нервничает и поэтому петушится.
— Это очень крепкие люди, — говорит Бельц.
Комендант. Не знаю. Меня они боятся!
Бельц смотрит на коменданта усталыми глазами.
Коменданту чрезвычайно не по себе.
Тилле. Давайте посмотрим, Бельц!
Бельц молчит.
Комендант. Освальд!
Тилле. У господина Бельца громадный опыт.
Комендант (с тонкой улыбкой). Разумеется.
Тилле. Он вправе сомневаться.
Освальд вводит Клауса. Клаус останавливается перед столом комиссии. Бросает взгляд на коменданта. Встречает взгляд укротителя.
Комендант. Вот это и есть Шульц!
Пауза.
Клаус. Я был коммунистом и хотел бороться с великой Германией. Теперь я стою на коленях и прощу прощения, я жалкая, неполноценная личность, трус и обманщик Шульц.
Бельц. Превосходно! (Смеется). 
Комендант (обрадованный). Вот видите, господин Бельц!
Бельц. Превосходно!
Пауза.
(К Клаусу) Ты хорошо выучил рапорт! (К Тилле) Превосходная выдумка! 
Комендант. Господин Бельц! 
Бельц. Чего вы петушитесь? Мне нравится ваша выдумка.
Тилле. Выдумка?
Бельц. По-вашему, это коммунист? 
Комендант. Он был коммунистом. 
Бельц. Помолчите!
Пауза.
— Я коммунистов по глазам узнаю, ну, посмотри на меня!
Клаус смотрит на Бельца.
Бельц. Какой же это коммунист? Добряк! (К Тилле) Посмотрите на него! 
Клаус смотрит на Тилле.
Тилле. Постой! Я тебя знаю.
Клаус. И я вас сразу узнал, господин Тилле.
Тилле. Ты у меня работал?
Клаус. Да.
Тилле. На каком заводе?
Клаус. Я в рудниках работал. 
Тилле. А-а! Да, да...
Бельц. А ну, повернись! (Тоном команды) Смирно!
Клаус становится смирно. 
Бельц. Узнал?
Клаус. Так точно, господин полковник!
Бельц. Сорок седьмой дивизии? 
Клаус. Сорок седьмой, господин полковник!
Бельц. Ефрейтор?
Клаус. Рядовой, господин полковник.
Все смеются.
Готлиб. Вот и вся компания встретилась.
Бельц (добродушно). Уведите его!
Все смеются кроме коменданта. Он еще неточно представляет себе, чем все это может кончиться.
Бельц. Остроумно. (Пауза). А заключенные верят?
Комендант. Чему?
Бельц. Что это Шульц?
Комендант. Верят.
Бельц. Вероятно, приходится убеждать? А? Господин комендант?
Комендант молчит.
Бельц. Я себе так представляю. Он говорит свой рапорт, заключенные слушают, а вы рядом с револьвером стоите. Сознайтесь!
Комендант, потупив глаза, улыбается. Уже он успокоился. А этот человек, против которого пять минут тому назад он чувствовал раздражение, теперь ему нравится.
Бельц. Правильно. Нужно, агитацию подкреплять... этим (кивает на кобуру).
Тилле. Я считаю, что господин Бельц доволен вами.
Бельц. Доволен.
Комендант отдает Бельцу легкий поклон.
Бельц поворачивается к Ван-Остену:
— Как зовут этого студента?
Ван-Остен. Франц Мюллер.
Бельц. У вас есть такой?
Комендант. Есть. 
Бельц. Пусть приведут!
Комендант. Слушаюсь! Освальд!
Освальд уходит.
Бельц (к Ван-Остену). Приведите... (Забыл имя).
Ван-Остен. Роберта Рюмелина?
Бельц. Да.
Ван-Остен уходит.
Тилле (объясняет коменданту). Господин Бельц выполняет важнейшую миссию. Он воспитывает молодежь. Он один из тех, кому Фюрер поручил (с патриотической ноткой) создать новых людей. С нами приехал отряд мотоциклистов. Вы видели их? (Кивает на дверь) Это новая молодежь.
Ван-Остен возвращается с Робертом.
Роберт вытягивается во фронт.
Роберт. Господин начальник!
Бельц. Сейчас приведут вашего друга.
Вводят Франца.
Роберт. Франц!
Франц молчит.
Роберт. Здравствуй, Франц!
Франц (глухо). Здравствуй, Роберт!
Роберт. Я за тобой приехал. (Как бы встряхивая Франца) Франц! На свободу!
Франц. Роберт...
Роберт подбегает к Францу.
— Что с тобой, Франц?
Франц (после паузы). Я тебе одному могу сказать...
Роберт (к Бельцу). Разрешите выслушать, господин Бельц?
Бельц кивает головой.
Роберт и Франц стоят отдельно.
Франц. Как я могу жить на свободе, Роберт? Я ранен... на всю жизнь... Я видел смерть героя, Роберт.
Ван-Остен. Роберт?
Роберт поворачивается.
Ван-Остен. Что тебе сказал Франц Мюллер?
Роберт. Это тайна моего друга.
Франц. Роберт! Неужели ты скажешь?
Роберт молчит.
Франц. Меня будут бить за это, Роберт. Не говори!
Ван-Остен. Роберт!
Бельц. Ты забываешь основное
правило германского юноши. Ну? Какое I правила?
Роберт. Безоговорочное подчинение.
Бельц. Что тебе приказывают? 
Роберт. Выдать тайну друга.
Бельц. Ну, так и выполняй приказ.
Роберт. Франц Мюллер сказал мне, что он видел смерть героя.
Бельц. Где ты видел смерть героя?
Франц. Здесь.
Бельц. Кто это... герой?
Франц. Коммунист.
Тишина.
Роберт. Ты мне больше не друг, Франц!
Тишина.
Бельц. Если бы ты был на свободе... ты всем рассказал бы о смерти героя?
Франц. Эта смерть меня потрясла. Что бы я ни говорил, я буду возвращаться к этому.
Тишина.
Бельц. Роберт Рюмелин! Ты хлопотал за человека, который хочет бороться с нами.
Роберт. Я его ненавижу.
Бельц. Я тебе не верю.
Роберт. Как мне доказать?
Тишина.
Бельц (к Ван-Остену). Роберт Рюмелин исключается из отряда.
Роберт. Господин начальник! Я хочу доказать! Я докажу!
Бельц (к Тилле и коменданту). Пойдемте, господа!
Бельц, Тилле и комендант уходят.
Роберт. Все из-за тебя! Ты! Болотный солдат!
Слышен грохот моторов. Мотоциклисты собираются уезжать.

По ту сторону входа.
Вспыхивает десяток фар. Блестит черная сталь.
Роберт слушает.
Грохот. Взрывы бензина.
Уезжают мотоциклисты.
Роберт. Я докажу! Подождите меня! (Судорожно расстегивает кобуру). 
Франц. Роберт!
Роберт. Хейль Гитлер!
Стреляет.

Франц падает.
Роберт выбегает.
Уже удаляются мотоциклисты.
Один мотоцикл стоит.
Роберт вскакивает.
Догоняет отряд.
В караульном помещении.
Прибрано.
Тело Франца унесли.
Сидит Освальд.
Клаус стоит перед ним.
Освальд. Ты хорошо рапортовал. Все довольны.
Пауза.
— Ты чего?
Клаус. Что?
Освальд. Рожа у тебя...
Клаус. Какая?
Освальд. Какая-то такая... 
Клаус. Не по себе, господин начальник!
Освальд. Сейчас выпьешь... Извлекает из кармана фляжку. 
Клаус. На законном основании. 
Освальд. Ну, ясно! Заработал! 
Отвинчивает пробку.
Подносит горлышко Клаусу — к носу. Клаус вдыхает.
— Боже мой!
Как всякий нюхающий, смотрит перед собой.
Видит два отверстия в стене. Отстраняет фляжку.
Клаус. Что это, господин начальник? (Кивает на стену).
Освальд. Дырка. (С равнодушной деловитостью) Коммунист застрелился.
Клаус. А почему две дырки? Ему что... помогали?
Освальд. Две?
Оглядывается.
Скребет щетину.
— Не понимаю.
Входит Вилли.
Вилли. Господин начальник! Куда его девать?
Освальд. Кого?
Вилли. Да того, господин начальник!
Освальд наступает на него:
— Ты мне будешь загадки загадывать?
Вилли. Студента, господин начальник!
Освальд (Клаусу, указывая пальцем на второе отверстие) Оказывается — студент.
Тишина.
Клаус. Студент?
Пауза.
Клаус встает:
— Господин начальник! Разрешите мне вернуться в барак!
Освальд. А это? (Кивает на фляжку).
Клаус трясет головой.
Освальд. Не хочешь?
Клаус. Нет.
Освальд. Как хочешь!
Клаус. Я на свободе выпью.
Освальд. Долго ждать!
Клаус (после паузы). Вы обещали... что если я скажу рапорт...
Освальд. Нельзя тебя выпустить. Ты все разболтаешь. 
(Пауза)
— Пойдешь в трактир?
Клаус. Пойду.
Освальд. Ну, вот! И начнешь рассказывать, как тебя за другого выдавали. Нет! Будешь сидеть!
У Клауса по лицу текут слезы.
Клаус. Я не разболтаю.
Освальд. Выпьешь водки и разболтаешь.
Клаус. Я не буду пить водки.
Освальд. Нет, Клаус! Иди в барак!
Клауса уводят.
Входит комендант.
Освальд. Господин комендант!
Стоит, выпятив брюхо. Приглашает начальника к шутке. Тот тычет eго кулаком в брюхо. Он издает звук «оп» и принимает позу обратной выпяченности.
Комендант в хорошем настроении.
Освальд. Дела, господин комендант!
Комендант. Н-н-да...
Пауза.
— Я хочу посмотреть на того.
Освальд. На главаря? (Зовет) Губерт! 
Появляется штурмовик.
Освальд. Шульца!
Штурмовик исчезает.
Комендант. Что с ним случилось?
Освальд пожимает плечами.
Комендант. Забунтовался!
Пауза. 
Освальд. Господин комендант! Может быть, это на самом деле Шульц?
Комендант. Ведь это был трус!
Освальд. Притворялся. Разве их поймешь? Какой-то свой план имел.
Комендант. Господин Бельц говорит, что он узнает коммунистов по глазам.
Вводят Вальтера.
Комендант. А ну, посмотри на меня!
Вальтер смотрит.
Тишина. 
Комендант. Убрать к черту! (К Освальду) Да, это Шульц! А ну, подожди! Ты Шульц?
Вальтер. Шульц.
Комендант. Убрать!
Вальтер уводят.
Комендант кивает ему вслед и, прикоснувшись в кобуре, говорит:
— Завтра, Освальд!
Пауза. 
— Только... Господин Бельц просил... если такое дело (кивок на стену, в которой отверстия), то нужно оформлять. 
Надпись:
ДЕЛО БЫЛО ОФОРМЛЕНО

Болото. Работают заключенные.
Идет Освальд.
Идет навстречу Губерт. Он ведет Клауса.
Губерт. Господин начальник!
Освальд. Ну?
У Губерта в руке веревка. Бродяга стоит понурившись.
Губерт (кивает на Клауса). Веревку обнаружил.
Освальд. Зачем тебе веревка?
Клаус молчит.
Освальд. Ну?
Клаус (вытягиваясь как на рапорте) Господин начальник! Бродяга, который совершил предательство, хочет покончить жизнь самоубийством.
Освальд. Повеситься?
Клаус молчит.
Освальд. Дурак! Перед тобой такая карьера! Тебя будут по лагерям возить.
Клаус. По лагерям возить?
Освальд. Ну, да!
Клаус. Зачем?
Освальд. Для агитации. Здесь уже агитация кончилась (К Губерту, подмигивая) Переходим, Губерт, на другие методы. 
А тебя позовут! Будешь рапортировать.
Клаус. Господин начальник!
Пауза.
— Господин начальник! Если вы человек...
Пауза. 
— Позвольте мне повеситься!
Освальд. Ну, что ты, что ты! Наоборот! Я теперь обязан беречь твою жизнь.
Берет веревку.
Обвязывает вокруг пояса бродяга. Другой конец берет в руку. 
Освальд. Пошли!
Удаляются.
Освальд впереди.
Сзади семенит на поводу Клаус, Освальд дергает веревку.
Клаус падает.
Освальд. Встать!
Клаус встает.
Освальд. Рапортуй!
Клаус. Я был коммунистом и хотел бороться с великой Германией...
Освальд. Правильно! Пошли! Опять идут.
И мы видим удаляющуюся пару. Один впереди — громадный. Другой — сзади. Он рушится то и дело на землю. 
Поднимается, бежит и опять рушится. 
Работают болотные солдаты.
Губерт подносит свисток ко рту. Свистит.
Кричит:
— Конча-а-а-й!
Люди прекращают работу.
Вылазят из канав.
Берут лопаты на плечо.
Строятся.
Губерт подходит к Вальтеру. 
Губерт. Оставь лопату!
Вальтер недоумевает.
Все стоят с лопатами.
Губерт. Ну?
Вальтер снимает лопату с плеча. Держит.
Губерт. Оставь лопату!
Вальтер бросает лопату.
Двигается партия.
Все идут с лопатами. Один без лопаты. Это кажется странным и тревожным. Молчат болотные солдаты. Смотрят в землю. Им страшно взгляну на товарища, таким непонятным образом выделенного из их среды. Молча движется толпа.
Идет Вальтер.
Взгляд сосредоточен.
По длинной меже идет партия.
Стоит Освальд.
Он пропускает мимо себя эту печальную армию. Стоит рядом Клаус.
Освальд выискивает кого-то в толпе. Проходят.
Освальд смотрит.
Ему нужен Вальтер.
Вот он.
Освальд. Стой!
Вальтер понимает, что этот окрик относится к нему.
Освальд зовет его жестом.
Вальтер выходит из толпы. 
Освальд. Где твоя лопата? 
Вальтер молчит.
Освальд. Где лопата, я спрашиваю?
Вальтер. Мне приказали оставить.
Освальд. Беги за лопатой.
Вальтер медлит.
Освальд. Ну! Только бегом! Освальд смотрит.
Потом достает фляжку.
Делает глоток.
Расстегивает кобуру.
Появляется автоматический пистолет.
Освальд. Стой! Бежать? Куда? 
Поднимает револьвер.
Целится в бегущего Вальтера.
Тогда Клаус ударяет его изо всей силы лопатой по голове.
Освальд падает.
Две вещи роняет он при падении: револьвер и фляжку.
Две вещи лежат на земле. Револьвер и фляжка.
Клаус схватывает револьвер.
Кричит:
— А-а-а! Теперь ты у меня, машинка! Дорвался бродяга до машинки!
Вальтер приостанавливается, почувствовав замешательство. Тогда швыряет ему револьвер и кричит:
— Беги, Вальтер! Беги!
Вальтер поднимает револьвер. Бежит.
Уже мчатся штурмовики.
Клаус поднимает фляжку.
В это время приходит в себя Освальд. Поднимается.
— Стой! Стой! — кричит он, бросаясь за Вальтером.
Выстрел.
Это стреляет по Освальду Вальтер. Освальд рушится.
Клаус. За Пауля!
Выстрел.
Это Вальтер стреляет по штурмовикам. Падает Губерт.
— За аптекаря! — кричит Клаус. Выстрел.
Падает Вилли.
—За Франца! — кричит Клаус. 
Вальтер бежит.
Клаус отдувается.
— Ф-фу! Вот теперь я выпью... на законном основании!
Пьет.
Выстрел.
Бежит Вальтер.
Клаус. Да здравствует народ! Да здравствуют коммунисты! Да здравствует борьба!
Надпись:
БОРЬБА

Улица.
Весенний день.
Фрау Мюллер продает газеты.
«Народный вестник»! — восклицает она. — «Народный вестник»!
Идет человек в темных очках. Это слепой. Его ведет собака.
Слепой проходит мимо старухи.
Останавливается.
— Фрау Мюллер! — произносит он.
Старуха удивлена. Кто этот человек? Слепой! Как же он узнал ее? По голосу?
Слепой. Простите, где эта девушка, фрау Мюллер, которая жила у вас... Мари?
Старуха. Мари? Вы ее знаете?
Слепой. Да.
Старуха. Она ушла из дому и не вернулась. Не знаю... Она не вернулась...
Слепой молчит.
Старуха. А кто вы?
Слепой. Это все равно, фрау Мюллер...
Пауза.
— Она умерла?
Старуха. Не знаю.
Молчание.
Слепой. До свидания, фрау Мюллер!
Слепой удаляется.
Вдруг останавливается:
— Фрау Мюллер, как называется это лекарство... которое вы принимаете?
Старуха молчит.
Вспоминает что-то.
Слепой. Эти капли... сердечные...
Старуха. Адонис верналис.
Слепой. Адонис верналис! А-а, чорт возьми! Адонис верналис!
Старуха. Вальтер!
Слепой. Тсс... Вальтера нет. Он погиб. Он бежал из лагеря и погиб в болоте...
Старуха. Боже мой!
Слепой удаляется.
Старуха. Боже мой! Бедная Мари! Бедный Вальтер!
Тут мы видим Мари, которая разговаривает с Шульцем.
Это происходит в комнате сзади парикмахерской.
Шульц. Да, на перекрестке... Ночью, в два-часа там будет прогуливаться молодой человек. Франт. Вы пройдете. Он спросит вас: Мы где-то встречались? Вы ответите: Да, в парикмахерской Буш. Это и будет выделенный для проведения операции товарищ. Вместе с ним вы и проведете расклейку плакатов.
Слепой приближается к парикмахерской Буш.
Все, как было.
Та же кукла на витрине.
Из дверей выходит девушка Мари.
К дверям подходит слепой.
Разминулись.
В комнате позади парикмахерской.
Стоит слепой перед Шульцем.
Слепой. Меня выделили на операцию по расклейке плакатов.
Шульц смотрит.
Слепой стоит молча.
Шульц. Так. Вы оденетесь получше. Понятно? Изображать ночного франта. А ну... я хочу посмотреть, как вы без очков выглядите.
Слепой снимает очки.
Это Вальтер.
Шульц. Это возмутительно, Вальтер! Ты до сих пор не уехал?
Вальтер молчит.
Шульц. Два месяца я говори тебе: уезжай! Ты не можешь здесь оставаться.
Пауза.
— Я тебе приказываю уехать. Понял?
Вальтер. Товарищ Шульц...
Шульц. Что? Эта девушка... ищешь девушку...
Вальтер. Да, я не могу уехать не узнав, что с ней случилось.
Вальтер замолкает.
Шульц смотрит на него с участием.
Потом говорит:
— Нет, Вальтер, нужно уезжать!
Вальтер. Хорошо. Я уеду. Hо сегодня я еще буду работать, чтоб не сорвать операции, товарищ Шульц?

Ночь.
Перекресток.
Франт прогуливается на перекрестке. Вальтер.
Беззаботный вид фланера.
Идет девушка.
Уронила зонтик.
Вальтер поднимает зонтик:
— Мы с вами где-то виделись, фрейлейн?
Идут двое полицейских.
Вальтер узнает Мари.
Смотрят на парочку полицейские.
Вальтер, сдерживая чувства, который охватывают его при виде Мари, говоря игриво и развязно:
— Вы уронили, зонтик, фрейлейн!
Мари. Благодарю вас!
Она идет дальше.
Вальтер стоит.
И потом, оглядываясь, полицейские видят идущих рядом парня и девушку.
И когда полицейские заворачивают за угол, мы видим обнявшихся Вальтера и Мари. Ее лицо поднято. Он целует ее! Она шепчет: «Вальтер» — и прячет голову у него на груди.
Потом на стене плакат с надписью:
фашизм — это война. И удаляющаяся парочка.
Парочка останавливается. Они наклеивают плакат: «Фашизм — это война».
Идут дальше.

Близко друг к другу. Прижавшись. 
Просто влюбленная парочка.
И появляется плакат: фашизм — это война.
И эта надпись заполняет экран:
ФАШИЗМ — ЭТО ВОЙНА.

Олеша Ю., Мачерет А. «Вальтер». Литературный сценарий // Звезда. 1937. № 4.