Как уже не раз говорилось, Абрам Матвеевич Роом очень любил немецкое кино и, я полагаю, прекрасно его знал. Не какой-то один определенный стиль, но в целом немецкое кино 20-х годов. Наверняка, знал он и фильм Мурнау «Носферату». ‹…› Первый раз фигура, напоминающая Носферату — вампира из фильма Мурнау, возникает у Роома в «Предателе». ‹…› Далее он появляется в «Строгом юноше».

Роль пианиста в «Строгом юноше», как уже говорилось, должен был исполнять Мейерхольд. Актер, который в итоге исполнил эту маленькую, вполне проходную, но зачем-то нужную Роому роль, обнаруживает определенное внешнее сходство с Мейерхольдом. Этот образ вполне естественно дополняет галерею роомовских пианистов-Носферату.

Вообще надо заметить, что в «Строгом юноше» происходит как бы расщепление данного образа. С одной стороны, это пианист, абсолютно условный, знаковый персонаж, с другой стороны — фигура доктора Степанова, который лично мне очень напоминает Носферату. Во-первых, он живет в замке. Гриша Фокин, юный, так сказать, неофит, появляется в его замке и проходит своего рода испытание. Двусмысленность образа Степанова, кроме того, всячески подчеркивается Юрьевым. Если бы эту роль исполнял Качалов или кто-нибудь другой, эта двусмысленность, полагаю, была бы снята. Благодаря же Юрьеву в фильме возникают вполне определенные смысловые ассоциации. Авторы, со своей стороны, соответственно, помогают ему, подмешивая во все многозначительную иронию. Вспомните слова Цитронова, который со значением говорит Грише о том, что «доктор буквально исцеляет мертвых». Другими словами, у Степанова привилегия этакого небожителя, существа трансцендентного, наделенного властью, которая обычным людям недоступна. Ирония ярче всего проявляется в эпизоде, когда доктор исцеляет Ольгу, секретаря комсомола. Исцеленная, зловеще-испытующе посверкивая глазками, протягивает Степанову какую-то брошюрку, прочитав из которой несколько максим, доктор Степанов, как бы силен и мощен он ни был, принужден измениться. Это, несомненно, сюжетообразующий ход, и потому, я полагаю, образ самой этой Ольги также должен быть приравнен, в каком-то смысле, к доктору Степанову по этакому всемогуществу, потусторонности, если угодно. ‹…›

К 100-летию Абрама Роома: «Круглый стол» в Музее кино (фрагменты) // Киноведческие записки. 1994/95. № 24.