Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Алма-атинские дни Магистра смеха
Эвакуациия. 1941–1943 гг.

Начало войны застало писателя, коренного петербуржца Михаила Зощенко в его родном городе. 22 июня он пишет заявление о добровольном вступлении в Красную армию. Но его не взяли как не годного к военной службе.

По распоряжению обкома партии Михаил Зощенко должен был быть эвакуирован из города.

В «советский Голливуд»
Времени на сборы почти не было. Да и разрешалось взять с собой не более 12 кг багажа. Захватил только 20 тетрадок с заготовками для будущей книги и ее черновую рукопись. Из вещей — только легкое пальто, так как не думал, что уезжает надолго, да и жить предстояло в теплых краях. Зощенко предложили на выбор Ташкент или
Алма-Ату. Он выбрал последнюю, ставшую к тому времени, по одному меткому замечанию, «советским Голливудом» у границ Китая. И в самом деле, сюда эвакуировали и «Мосфильм», а потом и «Ленфильм» — лучшие кинематографические силы страны. Алма-Ата привлекла писателя возможностью работать на «Мосфильме».

В столицу Казахстана Михаил Зощенко приехал 26 октября. В одном из писем он напишет, что это очень красивый город и что ему здесь понравилось. В предисловии к первой публикации глав из книги «Перед восходом солнца» он назвал Алма-Ату благословенной. Впрочем, горная высота плохо действовала на писателя. Особенно в первое время давало знать о себе слабое сердце — чувствовались слабость и чрезвычайное утомление.

Уже через месяц он писал из столицы Казахстана, что работает на «Мосфильме» на зарплате. Всех сотрудников кинофабрики ЦОКС (Центральной объединенной киностудии) разместили в гостинице «Дом Советов». Алмаатинцы более позднего времени знают ее как гостиницу «Иссык», а нынешние — как офисное здание. Условий для литературной работы, требующей тишины, уединенности, — никаких. Шум, гам, поздние посиделки, бесцеремонные хождения из номера в номер. И тогда Зощенко обратился за помощью в Союз писателей Казахстана.

Как раз в то время преподаватель философии педагогического института Умудбай Балкашев собирался уезжать в длительную командировку в Москву и решил сделать доброе дело — разместить в освободившемся кабинете своей квартиры кого-то из эвакуированных писателей. Во главе писательской организации тогда стоял Габит Мусрепов. Он-то и предложил Михаилу Михайловичу переехать к Балкашевым.

Квартира Балкашевых, куда Зощенко перебрался 17 декабря 1941-го, находилась в двухэтажном саманно-камышитовом доме на улице Узбекской (дом 136, кв. 3), между улицами Шевченко и Джамбула. Теперь это проспект Сейфуллина. Дом тот был снесен еще в 80-е годы, и на его месте сейчас высотное здание. Условия у Балкашевых для писателя были хорошие — письменный стол, стул, тахта, библиотека.

Молоко и луковица
Об алма-атинском периоде Михаил Зощенко никаких воспоминаний не оставил. Интересных же документальных, архивных материалов, по-видимому, можно найти немало. Так, корреспондент Ф. совсем неожиданно увидел на одной из выставок в КИСИ весной этого года собственноручную автобиографию Михаила Зощенко. Также в распоряжении биографов — выдержки из писем да воспоминания тех, с кем писатель тесно общался в эвакуации. Прежде всего, это Лидия Чалова, судя по всему, очень близкая его знакомая. Она также прибыла из блокадного Ленинграда по вызову, который «пробил» Михаил Зощенко.

«На алма-атинском вокзале, — вспоминает Чалова, — когда я впервые взглянула на Михаила Михайловича, то глазам своим не поверила. Я видела дистрофиков в Ленинграде, сама была почти что дистрофик, но чтобы здесь, в глубоком тылу, так ужасно мог выглядеть человек — нет, это было невыносимое зрелище! Я спросила, как ему удалось довести себя до такого состояния?»

Оказалось, что известный и очень любимый читателями литератор получает четыреста граммов хлеба, половину съедает, а половину обменивает на пол-литра молока и луковицу. Не окажись тогда рядом с Зощенко такого заботливого человека, как Лидия Чалова, то еще неизвестно, чем бы закончилась для него эвакуация. На следующий день она была уже в сценарном отделе кинофабрики, где работал Зощенко, и беседовала с его заведующим Николаем Коварским:

«Вы ведь, наверное, получаете какие-нибудь лимиты?
— Конечно. — А почему же Михаил Михайлович не получает?
— Как не получает?!» Никому из сотрудников отдела в голову не приходило, что Зощенко чуть ли уже не год живет лишь на хлебную карточку. Врач определил у писателя дистрофию. Выписанная им справка помогла выхлопотать месячное питание из больницы Совнаркома. Но прошел месяц, нужно было оформлять право на получение питания по лимиту. И Зощенко вдруг заупрямился. Не хотел просить, говорил, что это неудобно во время войны. Чалова все-таки заставила его написать в торготдел. Взяла записку, приходит туда, а ей говорят: «Как? Зощенко в Алма-Ате уже год? А мы ничего не знаем. Вот о Маршаке знаем. Он каждый месяц приходит за дополнительными талонами на масло... Неужели Зощенко не знал о лимитах? Как странно...»

На кинофабрике Зощенко правил сценарии, придумывал титры к фильмам. В архивах ЦОКС сохранились его короткие сатирические сценарии для «Боевого киносборника». Для киногруппы Григория Александрова написал сценарий «Опавшие листья» (не реализован). Создал киносценарий о солдате «Трофим Бомба» (позже напечатан под названием «Солдатское счастье»). Сочинял пьесы для находившихся в Алма-Ате театра Юрия Завадского и театра Николая Акимова. Писал рассказы и фельетоны для журналов «Крокодил», «Огонек», «Костер», «Молодой колхозник». И одновременно работал над книгой «Перед восходом солнца», рукопись которой он только и взял из Ленинграда. По воспоминанию Чаловой, он очень много над ней сидел, дорожил каждой свободной минутой, просто изнурял себя. Писатель говорил, что у него плохое сердце, и он страшно боится умереть, не закончив эту книгу, которую считал главной в своей жизни. В этот период были написаны первые четыре главы.

Юмор на фронте
В Алма-Ате Чалова как-то рассказала писателю слышанную ею историю о том, как при эвакуации наших войск из Таллина бомба попала в пароход. Люди очутились в воде, и кто-то, не умеющий плавать, схватился за торчащую из воды «рогульку», которая оказалась миной. Через несколько дней Зощенко написал рассказ «Рогулька», который прочитал Чаловой. Он был забавным, но Лидия усомнилась в уместности обращать в шутку в общем-то горькое, трагическое происшествие. Ведь рассказ будут читать наши бойцы. Что они скажут? «Он очень рассердился. Сказал, что я ничего не понимаю. Он сам воевал и хорошо знает, как смех, веселая шутка, юмор необходимы на фронте. Смех скрашивает тяжелый окопный быт, отвлекает от грустных мыслей, поднимает боевой дух и так далее. Короче говоря, я прослушала целую лекцию о смехе на войне», — вспоминает Чалова.

В столице Казахстана Зощенко познакомился с казахским фольклором. И в написанной позже статье «О юморе в литературе» он сделал вывод, что юмор свойственен казахскому народу в высшей степени и поэтому он должен занять подобающее место и в письменной литературе.

Письменный стол Зощенко
Алма-атинский период жизни Зощенко закончился ранней весной 1943-го. Он получил вызов из Москвы, из отдела культуры ЦК ВКП(б) и 12 апреля выехал в столицу.

Дом на бывшей Узбекской, где в основном и прожил Зощенко в Алма-Ате, как уже было сказано, не сохранился. Из семьи гостеприимных хозяев в живых осталась только старшая из детей Балкашевых — Ляйля, которой сейчас 78 лет. Тогда она училась во втором или третьем классе и мало что помнит. Запомнила, что Зощенко внешне был очень хмурым, суровым. Из детей внимание уделял в основном ее маленькому брату, которому подарил первую в его жизни игрушку — ослика. Она не сохранилась, но до сих пор в семье хранится письменный стол, за которым работал Михаил Зощенко — Магистр смеха.

Назаров А. Алма-атинские дни Магистра смеха

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera