Сценарии надо не только уметь писать, но и уметь читать. Кажется, это случилось в 1934 году. Я был вызван в Москву, к председателю Кинокомитета Б. 3. Шумяцкому.
По пути из Ленинграда в Москву я только и думал о том, что случилось. Что означает этот вызов? Был я молодым еще сценаристом, автором всего двух картин. Зачем я там, наверху понадобился?
В кабинете Шумяцкого в назначенное мне время уже сидели четыре человека — Шумяцкий, Всеволод Вишневский, режиссер Ефим Дзиган и его ассистент Георгий Березко.
Борис Захарович коротко сказал о сути дела: сценарий Вишневского «Мы из Кронштадта» не утвержден вышестоящей комиссией, ведающей делами кино. Между тем картина уже снимается. Пришлось остановить съемки. В заключении комиссии сказано, что в сценарии отсутствует партия, пролетариат, сюжет и образы героев. Ввиду этого он признан непригодным.
Однако же в последнем пункте постановления была оговорка: если, мол, все перечисленные выше дефекты будут устранены, можно будет вернуться к вопросу о постановке картины.
Я слушал и не понимал — какое это имеет ко мне отношение?
— Самое непосредственное отношение к вам, товарищ Алексей, — сказал Шумяцкий. — Вы вызваны для того, чтобы переделать сценарий.
Должно быть, вид у меня был очень уж глупый. Все рассмеялись.
— Да, — продолжал Шумяцкий, — переделать по указаниям комиссии. Товарищ Вишневский отказывается это делать...
— Не отказываюсь, —вмешался Вишневский, — а просто не понимаю этого заключения. По-моему все, о чем там говорится, в сценарии написано.
— Нужно спасать картину, мы не имеем права продолжать съемки, если сценарий не будет переделан.
— Товарищи, — взмолился я, — мне никогда не приходилось прикасаться к чужому сценарию. Я не умею этого. А кроме того, кто же сможет писать «под Вишневского»? Это вообще невозможно!
— Нужно спасать картину, — повторил Шумяцкий. — Вы молодой сценарист. Вы не должны делать только то, что нужно вам. Иной раз надо помочь производству. Вы видите, автор слишком близко стоит к своему сценарию, он не может его переделать, и он и мы все просим вас...
— Да, да, — сказал Вишневский, — это и мое желание. Я не могу прикоснуться к сценарию. Может быть, вам, со стороны, удастся что-нибудь сделать.
— Но я уезжаю через десять дней в Железноводск. У меня путевка.
— Вот, вот, очень хорошо, — Шумяцкий уже подписывал какую-то бумагу, — именно за десять дней и надо все это сделать...
В тот же день я вернулся в Ленинград. Со мной поехали Дзиган и Березко. Они поселились в «Астории», сняли для меня соседний номер и заперли в нем, чтобы никакие домашние заботы меня не отвлекали, и десять дней я просидел взаперти, сообщаясь с домом только по телефону.
Я внимательно прочел сценарий Вишневского, и он мне понравился еще больше, чем при первом чтении — полгода тому назад. Это была вещь, написанная со страстью истинного революционера, с огромной художественной силой и своеобразием.
И я пришел к заключению, что его просто не сумели прочесть профессионально.
Сценарий — род литературы, рассчитанный на экранное воплощение. И профессиональный кинематографист, читая сценарий, видит будущую картину. Каждый по-своему, конечно, но видит, слышит, чувствует ее. А тут еще необычность языка Вишневского...
И я занялся странным делом: стал переписывать сценарий на «нормальный» язык, не изменяя ни одной сцены, ни одной реплики Вишневского. Я старался сделать все как можно более понятным, более популярным. Этот мартышкин труд был действительно закончен в десять дней. Удовлетворенные Дзиган и Березко, с которыми была согласована эта военная хитрость, увезли рукопись в Москву.
Я же отправился, как и собирался, на курорт в Железноводск. Через две недели, возвратившись с очередного поглощения мерзкой на вкус воды железноводского источника, я нашел у себя на столе телеграмму Шумяцкого, в которой выражалась благодарность и сообщалось, что сценарий утвержден комиссией и съемки картины возобновляются.
Дзиган, как и было у нас заранее условлено, выбросил после утверждения мое творчество в корзину и продолжал ставить сценарий Вишневского. По окончании работы та же комиссия с восхищением приняла «Мы из Кронштадта» без единой поправки!
Каплер А. Избранные сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Искусство, 1984.