Пространство жизни освободилось на время от идеологии, а вместо нее не существовало ничего — голое, выжженное поле. Необходимо было осознавать себя в своей отдельности от массы, но никто этого не умел делать. В военных фильмах люди жмутся друг к другу, существуют коллективно, но коллектив отныне не спасает, а лишь проявляет трансцендентный ужас происходящего — и люди как будто не знают, что сказать друг другу. В «Нашествии» А. Роома, созданном по пьесе на редкость несоветского по своему духу Л. Леонова — изящного, парадоксального, отстраненного — все это состояние, весь этот коллапс выражены с наибольшей силой. Леонов схватил главное: в пустое пространство, окончательно утерявшее Бога и оставленное Антихристом (сиречь, советской властью) пролезают демоны, оборотни, пузыри земли — нелюди. Одни, как герой Жакова, возвращаются из тюрьмы (а может, из лагеря? — кто его, кстати, оттуда выпустил, уж не фашисты ли?), другие вообще из небытия, как «бывшие люди» в исполнении Ванина и Шпигеля. Конечно, в этом Аиде тени и начинают устанавливать свою власть. Обретает силу мир вымороченный, ненастоящий, в котором все действия становятся хаотическими, теряют смысл. Пытается вырваться герой Жакова — выходит в город на борьбу — кажется, что в городе хотя бы воздух есть, а значит, и Свет, и Цель найти можно, но это тоже иллюзия — и он гибнет очень быстро, в общем-то, ничего не успев совершить. Но хитер и странен Леонов — какая-то сила движет им, и он показывает: тени-то, монстры-то находят тут свое пространство жизни, им очень даже хорошо, они вершат свой бал, ведь в их «бывшей» жизни смысл был, и потому они прекрасно обустраиваются в этом ненастоящем мире, налаживают здесь быт. Идеологическое и метафизическое спорят в этой картине. Персонаж Ванина — явно плохой человек — бывший домовладелец, эксплуататор и все такое, но в нем есть Смысл, и потому он легко творит свою реальность, подобно булгаковскому Воланду (хотя тот тоже «человек» нехороший, а точнее, и вовсе дьявол). Но совсем оригинален финал! — советская армия входит в город, тучи рассасываются, и вроде как воцаряется свет. Однако что мы наблюдаем? — молодой солдат, видя, что герой Ванина щеголяет в дорогой шубе, просто стреляет в него и убивает без суда и следствия — если хорошо одет, значит, сволочь. Привет родной власти! — такое вот «освобождение» она с собой несет, и что станется с остальными героями, никому не известно.

«Нашествие» — «собирательный образ» военного кинематографа, его метафизический камертон.

Шпагин А. Религия войны // Искусство кино. 2005. № 6.