«Станционный смотритель» с Москвиным — это роль.

У Пушкина — это повесть.

Пушкину было не очень жалко станционного смотрителя. Вообще он не работал на жалость. Пушкину, вероятно, больше нравился гусар, чем коллежский регистратор.

М. Гершензону принадлежит остроумное наблюдение. Дело в том, что на стенах дома пушкинского станционного смотрителя висели гравюры с изображением истории блудного сына. Отец спасал свое погибшее дитя. В схеме отец может не спасти, а погибнуть сам. Так пишутся произведения, работающие на жалость.

Не то у Пушкина. Он перепародировал старый сюжет. Дочь не гибнет, у нее дети, «обманщик» любит ее.

Отец спивается и погибает, верный схеме.

Сам писатель приезжает, чтобы узнать конец своей повести, узнает о том, что Дуня не погибла, и уезжает, не жалея о сделанной поездке.

Желябужский — режиссер картины — исправил Пушкина. Дуня погибает. Бедный Пушкин! Это ему в голову не пришло.

Сюжетная форма пушкинской вещи в контрасте между каноном и новым решением вопроса. Это было сделано мастером.

Зачем портить сделанные вещи?

Зачем переделывать Пушкина?

Плачьте без него.

Может быть, вы хотели выпрямить его идеологически? Не думаю.

А если и хотели, то напрасно.

Колесо, например, круглое, но если его выпрямите, то нельзя ехать.

Все это не мешает Москвину хорошо играть.

1925

Шкловский В. Колесо // Шкловский В. За 60 лет. Работы о кино. М.: Искусство, 1985.