Маяковский «дает» хронику в сценарии «Как поживаете?», написанном одновременно с октябрьской поэмой «Хорошо!», первая строфа которой тоже ратует за хронику, за факт:

Ни былин, 
      ни эпосов,
         ни эпопей.
Телеграммой
    лети,
       строфа!
Воспаленной губой 
    припади 
        и попей
из реки
    по имени — «Факт».

В сценарии «Как поживаете?» поэт рассказывает о своем буднем дне, о 24-х часах жизни страны и человека — это пять хроникально-игровых эпизодов со сквозным персонажем. В третьем, последнем, варианте сценария главный герой, называвшийся поначалу просто Человек (почти как в «Мистерии-буфф»), приобретает имя и черты своего прототипа — Маяковского.
Сценарий «Как поживаете?» с подзаголовком «День в пяти кинодеталях» начинается с пролога: по шумной улице, широко размахивая рукой, идет «обыкновенный человек» — Маяковский. Навстречу ему — второй человек, «почти такой же». Маяковские приветствуют друг друга словами «Как поживаете?», встают по бокам кадра и протягивают указующую руку вглубь. Появляется титр первой части: «Все люди, кроме богатых и мертвых, встречают утро так». На черном экране проступает рисованное мелом: бабушка пьет кофе, кофейник превращается в кошку. Кошка играет клубком ниток. Нити клубка указательными стрелками тянутся ко лбу спящего Маяковского. Фон за его кроватью превращается в море. Над морем — кружок солнца. В его лучах — «кутерьма города с трамваями, с автомобилями, с грузовиками, пешеходами». Маяковский ворочается с боку на бок, просыпается, вскакивает, приоткрывает дверь и кричит в щелку: «Газету!»
С газетного листа на Маяковского несется паровоз, летит самолет, со строчек передовицы спрыгивает человек-график. Маяковский переворачивает страницу, и вещи на письменном столе начинают дрожать, обломки газетных букв складываются в фразу: «Землетрясение в Ленинакане». Следующая страница — «Отдел происшествий»: из темного угла газеты выходит фигура девушки, в отчаянии поднимает руку с револьвером и спускает курок. Маяковский врывается в комнату, образуемую газетой, и старается отвести руку с револьвером, но поздно — девушка падает на пол...
На смену первой части, рисующей день страны по-маяковски динамично и многопланово, в новых изобразительных формах кинематографического времени и пространства, является часть вторая, показывающая поэтические будни самого Маяковского, его работу. Сценарный стиль записи Маяковского позволяет отчетливо представить, как виделся Маяковскому самый важный эпизод этой части:

9. Афиша. Бой поэтов: Асеев, Кирсанов. Маяковский, Пастернак.
10. Рабфаковский зал, приподнимающийся и аплодирующий.
11. Привставший и вглядывающийся Маяковский.
12. Маяковский решительно засучивает рукава
13. Маяковский обслюнявливает карандаш.
14. Маяковский нацеливается карандашом на бумагу. «Фабрика без дыма и труб».
15. Трет лоб. Движение руки, напоминающее поворачивание штепселя.
16. Из головы начинают вылезать буквы, носясь по комнате.
17. Маяковский привскакивает, подлавливает буквы на карандаш.
18. Маяковский ссыпает буквы с карандаша, как баранки с палки, и с трудом прикрепляет их к бумаге.
19. Летающие буквы сплетаются в избитые фразы и разлетаются вновь.
20. Минуту стоят фразы, вроде «Как хороши, как свежи были розы», «Птичка божия не знает» и т. д.
21. Маяковский карандашом отдирает букву от буквы, схватывает и выбирает нужные.
22. Снова насаживает на бумагу.
23. Маяковский любуется написанным.
24. На листе бумаги выпуклыми буквами: «Левой, левой, левой!» 

Этот эпизод представляет собой не что иное, как парафраз эпизода в «Кафе поэтов» из фильма «Не для денег родившийся». Кино — все еще немое, и Маяковский, изображающий на этот раз не вымышленного поэта Ивана Нова, а самого себя — поэта Владимира Маяковского, — все еще должен находить зрительные эквиваленты устному произнесению стихов на поэтическом диспуте. Но в сценарии «Как поживаете?» школьные доски, на которых в картине «Не для денег родившийся» поэты мелом записывали строки читаемых стихов, заменены летающими буквами, из которых Маяковский ловит и выбирает нужные. Этот прием не только доносит до зрителя текст стихотворения, но и символизирует рождение поэтической строки, в данном случае строки из знаменитых революционных стихов Маяковского «Левый марш». Единственный титр этого эпизода «Фабрика без дыма и труб» — тоже рассчитан на узнавание, ибо перефразирует широко известное стихотворение Маяковского «Поэт рабочий»:

Я тоже фабрика.
 А если без труб, 
   то, может, 
      мне
              без труб труднее.

Мысль о том, что поэзия — это производство, сложный производственный процесс, проходит через многие стихи, статьи и выступления Маяковского. Этой мысли — важной и принципиальной — Маяковский находит место и в кинокадре.
Хроникальное изображение рабфаковского зала сопоставляется с моментами игровыми и кинотрюковыми. Кинотрюки и игра помогают Маяковскому строить не только серьезные, но и гротескные, сатирические, очень изобретательные и динамические эпизоды задуманного фильма. ‹…›
Третья часть сценария под названием «Хлеб насушенный» по контрасту с предыдущим эпизодом задумана как чистая хроника.
Она составлена из одной обратной монтажной фразы^[1], показывающей рождение хлеба, который Маяковский покупает в булочной, и битву за хлеб в гражданскую войну. На смену ей — снова игра, снова гротеск: в четвертой части сценария под названием «Натуральная любовь» эффект основного эпизода строится на несовпадении произносимого с происходящим в кадре.
В толпе глазеющих на пожар Маяковский встречает девушку, похожую на ту, о смерти которой он прочел в утренней газете. Перед воротами дома Маяковского:
«Да вы ко мне не зайдете, только на одну минуту».
...Вокруг зима, и только перед самым домом — цветущий садик, деревья с птицами...
На крыльях любви.
...У девушки и Маяковского появляются аэропланные крылья.
...Девушка и человек вспархивают по лестнице.
...Каждая вещь в грязной комнате зацветает...
...Маяковский наливает из графина воду.
«Да мы и пить не будем — только один стакан».
...Девушка говорит:
«Какая у вас крепкая вода!»...
...Тянутся губами друг к другу.
...Фасад дома, цветы с фасада обрываются, на улице снег. Дворник в рубашке — влезает в доху.
...Комната, пришедшая в норму обычного грязного вида.
...Из подъезда выходят. На нем — ботики, у нее — стоптанные каблуки. Сложенные крылья подмышками... 
Последняя, пятая, часть сценария изображает конец рабочего дня Маяковского. По случаю «кануна рождения Робеспьера» к поэту являются незваные гости: мамаша, папаша, великовозрастная дочь, трое малышей, две собаки. Усевшись, лезут с вопросами:
Отец: «Говорят, индекс цен на свиные кишки опять колеблется?» 
Дочь: «Скажите, вы когда-нибудь испытывали идеальную любовь?» 
Звонят рабфаковцы — Маяковского ждет аудитория. Он выбегает на кухню и с радостью обнаруживает на гвозде форму заночевавшего у кухарки милиционера. Переодетый и загримированный, входит к непрошеным гостям с «извещением от домкома»: «Ввиду возможности повторения в Москве токийского землетрясения предлагается означенную ночь проводить вне дома — на улице.
Волоча за хвост собачонку, семейство улетучивается. Муж растерянно говорит жене: «С хозяином попрощаться бы...» Жена раздраженно тянет его за пиджак: «Завтра попрощаемся!» 
...Маяковский на эстраде. Тянутся из зала записки. Аплодисменты.
...Маяковский снова дома. Лежа в кровати, думает и видит:
«...Когда-нибудь будет так:
...Человек диктует в микрофон.
...Аудитория и люди, слушающие громкоговорители.
...По гусеничкам и проволочкам тянутся записки» 
На экране темнеет, вспыхивают звезды. Маяковский спит. Во сне ему снова видится море и солнце...
В каждом из первых своих фильмов Маяковский, казалось бы, играл вымышленных героев: поэта Ивана Нова, хулигана по прозвищу Лапа, Художника.
Но Иван Нов читал в фильме стихи Маяковского, хулиган носил прозвище Лапа, — но так друзья называли и самого Маяковского, художником Маяковский был не только в картине «Закованная фильмой», но и в действительности, — иными словами, Маяковский наделял каждого из своих экранных героев своими чертами.
В сценарии «Как поживаете?» Владимир Маяковский — это уже не Иван Нов, не Лапа и не художник, а он сам, Владимир Маяковский, и пять частей-эпизодов этого кинопроизведения есть не что иное, как кинематографический автопортрет Маяковского и поэтическое преображение фактов его собственной жизни.
«Как поживаете?» — прямое кинематографическое выражение поэтического «я» Маяковского, к которому он шел через ранние стихи, через театральные роли, через кинематографическое творчество 1918 года, через стихотворное творчество 20-х годов.
Это первый в истории киноискусства «прямой», употребляя термин Эйзенштейна, киноавтопортрет, предвозвестник прямого портрета на телевидении.

Андроникова М. Поэтическое «я» Маяковского в кино // Андроникова М. От прототипа к образу. М.: Наука, 1974.