15 октября 1927 года
(Диспут был организован ЦК ВЛКСМ, Обществом друзей советского кино и редакцией «Комсомольской правды» и происходил 8 и 15 октября 1927 года.)

I
Товарищи, я, к сожалению, не слышал основного доклада тов. Бляхина... (Голос с места: «нечего и жалеть».) Нападают сейчас на Совкино, и по различным линиям. Нужно отделить здесь линию учрежденческую, которая переплетается здесь с тем, что вот у Шведчикова был представитель такой-то газеты, он его не принял и выставил... Не нужно забывать, что мы говорим по вопросам кинематографии. Здесь говорят о Трайнине, Бляхине, Шведчикове... Но нужно пожалеть людей. Ведь поставили людей, которые никогда этим делом не занимались... (Аплодисменты). Каждый делает все, как умеет, как понимает... (Аплодисменты).

Вот если бы все то общественное внимание, которое сегодня уделяется Совкино, доходило бы до него, проникало бы в его работу, то мы имели бы квалифицированных работников. Я не отказываюсь от мысли, что в дальнейшем тов. Трайнин сможет выпускать хорошие фильмы, но сейчас это эксперимент. В чем же дело?.. Здесь дело в неправильности построения организации. Здесь мы видим финансовую организацию, административный аппарат, которые давят на все остальное и, не имея товара, начинают торговать. А товара нет и не будет, потому что вопрос кинематографической культуры так не решается. Возьмите такой момент, что на Украине не пускают картины Совкино. И хорошо... Теперь заключили договор, и что же?.. Надо жалеть Украину. (Аплодисменты). «Рейс мистера Ллойда» продолжится еще дальше. Надо пожалеть... Правда, Украина с нами расквитается. ВУФКУ пришлет нам своего «Тараса Трясило». Здесь вопрос не только Совкино, и нечего его выделять из всей системы кинематографической работы. Я дал несколько сценариев, и начали с хвоста, с самого скверного, причем сделали такое, что я не пошел на просмотр картины. Я не мог пойти. Как это называется?.. Вы даете сценарий, его пропускают через Главрепертком, проходит сценарий на фабрику, перерабатывают его, получается рабочий сценарий, и потом разводят руками: вышло что-то не похожее, ведь такого ничего и не было... Это все получается оттого, что во главе учреждения стоят люди, которые в кинематографе ничего не понимают. У нас и хвалят и ругают картины Совкино. Вот возьмите картину «Поэт и царь». Нравится картина... Но если вдуматься — какая дичь, какое безобразие — эта картина. Возьмите просто такие вещи. Сначала с бытовой стороны... Выводится образ наиболее замечательнейшего за все время существования России поэта и поэта с замечательной биографией, т. е. человека очень сложного. Я спрашивал у людей, которые пишут стихи, как они это делают... По-различному... Но во всяком случае — дурацки взъерошив волосы, отведя левую ножку в сторону, сесть к столику и сразу написать блестящее стихотворение:

Я памятник воздвиг себе нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа...
— это есть потрафление самому пошлому представлению о поэте, которое может быть у самых пошлых людей... (Аплодисменты).

Или возьмите следующее. Пушкин был революционер для своего времени. И вот Пушкин, в присутствии воспитателя царских детей Жуковского, в кругу общества, за которым наблюдает шеф жандармов, читает свои революционные стихотворения, и ему Жуковский аплодирует. Это перегиб палки, и он идеологически в корне подрезает всякий смысл этой картины. Вы здесь дали схему. Мы знаем Пушкина бабника, весельчака, гуляку... Что же нам дается? Какая-то бонна в штанах... (смех), которая катает детей. Вот высушенная схема... Хорошее представление о Пушкине! Каково историческое значение, историческая ценность?.. Пушкин с императором — на фоне памятника, который поставлен Антокольским 35 лет назад. Мне сказал это Шкловский... Вот историческая и художественная ценность картины. Бросим валять дурака. Картина от начала до конца плоха и иначе быть не может. Так будет независимо ни от чего, если будет ставить Гардин. Все картины, вся продукция Совкино будут сведены на нет, если мы не будем стараться поднимать художественную культуру нашего кинематографического дела. Совкино — монополист, и он будет и дальше все монополистом, и если Совкино не будет допускать художественного эксперимента, — дело захиреет. Указывают на Эйзенштейна, на Шуб. Нечего и говорить, что эти режиссеры — наша кинематографическая гордость, но они помимо Совкино стали такими. «Броненосец Потемкин» по первому просмотру пускали только на второй экран, и только после того, как его раструбила германская пресса, он пошел на первом экране. Говорят о победе Шуб. Она художественная потому, что в основу кинематографической ленты положен совершенно другой принцип. Монтаж реальных кадров без малейшей доснимки. Что же делает Совкино?.. Оно отказывает Шуб в авторских. Вы снимали кусочки — это и мы можем сделать.

Трайнин. Это не так...

Маяковский. За вашей подписью было приказано на фабрику — выдать столько-то наградных, и отказали в авторских. Я говорю на основании тех фактов, о которых может говорить каждый журналист. Я говорю относительно Шуб то, что мне говорили об этом приказе. Но если даже все неверно, то режиссер Шуб смогла сделать эту картину не благодаря существованию сценария, а только потому, что в основу был положен совершенно новый принцип монтажного характера, и следующую картину сделать нельзя, потому что хронику Совкино не снимало. (Аплодисменты). Этого Совкино не делало. Если оно будет оправдываться относительно Шуб, то Совкино влипнет по другой линии, что свою энергию тратило в области кинематографа по линии захватывающих пьес с красивыми барынями вместо некрасивой современной хроники. Простите, что мне приходится приводить случай персонального знакомства с этим вопросом, но на основании личного опыта я могу судить. Мной был сделан сценарий; в художественном совете Бляхин и другие говорили, что сценарий надо принять и т. п. Но как только они пошли на заседание административного аппарата читать этот сценарий, то вопрос не только о том, что плохо (не в этом дело), а как все перекосились лица у художественного совета. А тов. Ефремов под конец сказал: «Не люблю футуристических штук».

Товарищи, административно-финансовый аппарат сидит на всей культурной работе Совкино. Без подготовки квалифицированных работников, молодого кадра, без понимания того, чем является кинематографическая культура, мы не сдвинем с места вопросы кинематографии. (Аплодисменты).

II
Товарищи, я целиком присоединяюсь ко всему, что говорил тов. Смирнов, с поправкой, что мы это уже говорили раньше, и тов. Смирнов присоединился к нам. Присоединяюсь я с одним коррективом, что для того, чтобы организовать хронику сегодняшнего дня, нужно откинуть старую художественную картину, перейти через нее. Вопрос организации хроники — это вопрос колоссальной сложности, вопрос художника, режиссера, монтажера и т. д. Это тот же вопрос поднятия художественной картины.

Здесь говорят, что тов. Смирнов якобы договорился до такой чуши, как закрыть коммерческое кино... Чушь!.. Мы только говорим, что массы, которые платят за кинематографические штучки, — не верхний слой нэпа или более или менее зажиточные слои, а много-десятимиллионная масса тех же текстильщиков, вузовцев, которые платят по гривеннику, и создаются миллионы. И сколько бы вы ни пытались, сколько ни старались, сколько бы дохода от публики, потрафляя вкусам, ни получили, — вы делаете скверное и гнусное дело. Правильность ваших положений опровергает постановка революционных фильм, как «Броненосец Потемкин», которые оправдывают себя коммерчески. Наша кинематография насквозь старая. С этим Протазановым лезут столетние древности кинематографии. Кинематографа не было, а уже был Протазанов. Со всех сторон лезут эстетические пошлости, и никакой связи с советской современностью эти пошлости не имеют... Вы говорите — подите и покритикуйте. С какого черного хода мы будем залезать в Совкино, если журналистов не принимают и с ними не разговаривают. Мы вот и критикуем, мы сейчас поговорим.

Говорят, что вот Маяковский, видите ли, поэт, так пусть он сидит на своей поэтической лавочке... Мне наплевать на то, что я поэт. Я не поэт, а прежде всего поставивший свое перо в услужение, заметьте в услужение, сегодняшнему часу, настоящей действительности и проводнику ее — советскому правительству и партии. (Аплодисменты).

Я хочу сделать свое слово проводником идей сегодня. Если у меня есть понимание, что миллионы обслуживаются кино, то я хочу внедрить свои поэтические способности в кинематографию, так как ремесло сценариста и поэта в основе своей имеет одну и ту же сущность.

Последнее замечание относительно безответственности. Критика самая ответственная, потому что она идет под нашими фамилиями в отчетах газет и в ощущении всех окружающих. А ваша критика безответственная, потому что она канцелярская, и неизвестно, кто там скрывается. Запомните, товарищи. Не помахиванием руками вас встретят на любом собрании, где вы заговорите о кино. (Аплодисменты).

Маяковский В. Театр и кино / Пьесы и киносценарии. В 2 Т. М.: Искусство, 1954.