В элегантном холле одной из лучших гостиниц Берлина на файф-о-клоке собрался цвет столичного общества. Породистые мужчины в безукоризненных смокингах, очаровательнейшие дамы, талантливые литераторы, модные художники...
Они собрались в надежде, что новый оркестр негров, привезенный, как говорили, из недр Африки, взволнует их остывшую кровь, поразит их уснувшее воображение.
Это было им необходимо, они жадно искали аттракциона, потому что им было скучно, потому что им все надоело, потому что нечем было наполнить свою праздность....
Но негры оказались в таких же смокингах, негры так же элегантно носили цветы в петличках, и у негров так же во рту поблескивали золотые зубы. Негры играли так же экзотично, так же культурно, как и сотни других негров, которые успели надоесть, к которым успели привыкнуть...
И опять скука.., опять скука.., опять мертвый, ничем не взволнованный душевный покой.
За одним из столиков, в обществе трех элегантнейших смокингов, скучает очаровательная фон NN. Все попытки кавалеров развлечь тоскующую даму — тщетны. Ничто ее не веселит, ничто ее не радует...
...И вдруг!.. в дверях появился новый человек. Едва заметно оживилось общество, зашептались, заулыбались: «Леонард Шлихтер — знаменитый писатель». Один из смокингов лукаво обращается к фон NN и, указывая на Шлихтера, говорит: «Вот человек, который, кажется, может помочь Вашей беде». Фон NN просит познакомить ее с писателем. Их знакомят. Она жалуется ему на скуку, на убийственное однообразие своей жизни, на отсутствие волнующих переживаний. Он пытается отделаться пошлой фразой, вроде того, что «любовь всегда волнует», но дама сердится и упрекает его: «Вы талантливый человек. Неужели Вы не можете придумать ничего, что могло бы взволновать до глубины души?» Шлихтер изумлен этими бурными излияниями. Флиртуя, он обещает ей, «раз этого требует человечество», исполнить ее просьбу. «[В] следующий раз Вы меня увидите уже не с пустыми руками».
Получив «социальный заказ», Шлихтер уехал за вдохновением на один из фешенебельных курортов. Этот курорт, как и все курорты, состоял из двух неравных частей. Бедный городок, населенный трудящимися туземцами, и богатый пышный «иноземный» квартал, весь в кургаузах[1], отелях и ресторанах. Отгороженный от местного населения проволочными изгородями и высокими ценами, этот иноземный квартал жил своей обособленной, но такой же праздной и скучной жизнью, как и Берлинский холл.
Шлихтер, поселившись в одном из дорогих отелей, тщетно скитался по дансингам и променадам в поисках волнующей темы.
Однажды ночью Шлихтер, уже в пижаме, привычным зевком собрался закончить свой трудовой день, как вдруг странный шум в коридоре привлек его внимание. Он вышел в коридор и увидел... По нижнему коридору, уже погруженному в сон, вдоль дверей с выставленными ботинками метался мальчик лет шестнадцати. Он стучал кулаком во все двери, кричал и будил обитателей.
Из дверей высовывались перепуганные постояльцы, выбегали в ночных туалетах. Разгневанный портье старался удержать мальчика, но тот, как исступленный, продолжал стучать во все двери.
И вдруг открылась дверь одной из комнат, и в коридор выбежала девушка, а за ней — золотозубый англичанин.
Увидев их вместе, мальчик закричал: «Так это правда!» — и несколько раз выстрелил из револьвера, целясь в англичанина.
Упал англичанин, упала девушка, в ужасе разбежались жильцы. Кто-то бросился в погоню за мальчиком. Но тот, быстро взбежав по лестнице, кинулся в верхние коридоры, туда, где стоял спокойно наблюдавший эту сцену Шлихтер. Когда мальчик поравнялся с ним, Шлихтер схватил его за рукав и быстро втащил к себе в комнату. Запер дверь и прислушался. Погоня пробежала мимо и затихла. Шлихтер обернулся. Мальчик забился в угол и дрожал.
Шлихтер подал ему стакан воды, предложил сесть, успокоиться.
Постепенно мальчик пришел в себя... Тогда Шлихтер спросил: «Ну, а теперь расскажите мне, что с Вами случилось...»
Мальчик, благодарный Шлихтеру за неожиданное участие, начал свой рассказ...
Неизвестно, что поведал мальчик, но рассказывал он до рассвета и закончил свой рассказ словами: «Неужели меня за это посадят в тюрьму?»
Шлихтер успокоил мальчика, посоветовал ему бежать из этих мест, скрыться в большом городе, и из предосторожности выпустил его в окно.
Затем оделся, сложил чемодан и с первым же утренним поездом уехал в Берлин.
Мягко покачиваясь в уютном вагоне, ехал Шлихтер, и по тому же пути, пешком, проселками, скрываясь от преследования, пробирался в Берлин преступник.
И опять холл, опять новые негры, опять скучающий хайлайф[2]. За столиками очаровательная фон NN и неизменные три смокинга. И вдруг опять Шлихтер, но на этот раз не с пустыми руками. Он сдержал слово. Он написал пьесу. Он посвящает ее фон NN.
И вскоре Берлин запестрел рекламами, извещающими публику, что в одном из лучших театров пойдет новая пьеса нашего знаменитого драматурга под названием «Молодая кровь».
Раскрылся занавес, и представление началось.
Это было то, что рассказал Шлихтеру мальчик в ту ночь. Только слегка приглажено, слегка театрализовано.
Вот что увидели зрители:
В фешенебельном курорте живет бедная семья: брат, его старшая сестра, их больная мать; отца нет в живых.
Каждый год курорт наполняется приезжими, и местные жители лихорадочно изыскивают способы, чтобы урвать себе долю из тех денег, которые оставляют приезжие за свое кратковременное пребывание там.
Но нашей семье ничего не перепадает от этих богатств. Их работа никак не соприкасается с жизнью иноземного квартала.
Нежная дружба связывает брата и сестру, это лучшая поддержка их тяжелой доли. Им, конечно, недоступны заманчивые развлечения курортной жизни, но всегда жива мечта: хоть один раз переступить порог этого заколдованного царства с входами, охраняемыми высокими ценами и колючей проволокой.
И вот в одно из воскресений, скопив как раз столько, сколько требуется на входную плату, брат и сестра отправились в кургауз. ‹…›
Неизвестные сценарии Осипа Брика. — Приключения Эльвиста (Режиссерский сценарий). — Клеопатра (Либретто киносценария) — Премьера (Либретто сценария). (Публикация, предисловия и примечания А. В. Валюженича) // Киноведческие записки. 2003. № 62.