Театр влияет на кино, на игровое кино. Это известно всем. Но кино влияет, в свой черед, на театр, — на передовой театр. Это не всем известно.
Театр Мейерхольда — самый передовой театр СССР. На него кино оказало наибольшее влияние.
Старый театр имел дело с пьесами, новый имеет дело со сценариями. Как в кино.
Между пьесой и сценарием огромная разница. Пьеса — литературный факт, сценарий — зрелищный. Пьеса — законченное словесное целое, сценарий — мотивировка сценического действия. ‹…›
Кино нечего делать со словами, и потому ему не нужны пьесы, а нужны сценарии. Новый театр так же точно постепенно отходит от слова и выдвигает на первый план действие (жест, мимику, интонации).
Потому Мейерхольд и переделывает пьесы в сценарии. Делит «Лес» не на акты, а на эпизоды. Из нескольких вещей делает одну. Превращает литературный материал в сценический.
Если текст начинает мешать действию, он выносит его на экран: дает кино-подпись. Туда же попадают лозунги, выдержки из речей, документов. Получается кинематографическое разделение действия и текста, картины и надписи.
В старом театре движение усиливало слово, в новом слово поясняет действие. Роли переменились. Как в кино.
Соответственно, изменились и принципы актерской игры.
Старый актер воздействовал декламацией, уменьем говорить. Мимика, жест, движение, интонации — только помогали этой декламации. Самостоятельного значения они не имели. Кино — декламаторы не нужны. Оно — немое. Ему нужны люди, двигающиеся, действующие. То же и у Мейерхольда. Старая декламационная игра заменена игрой био-механической. Жест, мимика, движение перестали быть слугами слова, получили самостоятельность и зажили собственной жизнью.
Спектакль уже не сумма монологов, диалогов и полилогов, а ряд действенных эпизодов, трюков и движений. Слово отходит на второй план, оно почти уже не замечается, — театр идет к немоте, — как кино. ‹…›
Кино этого не нужно. Кино-люди действуют в реально существующих домах, улицах, городах и морях. Вещи нужны им не для фона, а для игры. К чему театральная бутафория, театральные иллюзии, когда имеются реальные вещи, реальная жизнь?
То же и у Мейерхольда. Нет сценической коробки, павильона — есть площадка для игры. Нет декорации, на фоне которой беседуют люди, — есть установка, на которой работают актеры. Нет вещей для «бытового колорита» — есть предметы, с которыми играют.
Зачем иллюзии, когда можно показать реальное действие? — Как в кино.
Брик О. Кино в театре Мейерхольда // Советский экран. 1926. № 20.