Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Первый мультипликатор
Александр Ханжонков о Владиславе Старевиче

Первый мультипликатор

Среди многих людей, которых мне пришлось на заре русской кинематографии приглашать на работу в кино, был Владислав Старевич.

Молодой чиновник виленского казначейства, ничего общего тогда не имевший с кинематографией, случайно обратил на себя внимание своими необычными маскарадными костюмами, неоднократно отмечавшимися первыми призами. Я пригласил его в конце 1911 года в Москву для переговоров. Он без колебаний оставил свою службу в казначействе и переехал вместе со своей семьей в предложенную ему квартиру на Житной улице, где в то время строилось наше киноателье.

Познакомился Старевич с киноаппаратом... под водой. Около села Крылатского, где я жил на даче, он обратил внимание на небольшой прудик, обиталище сотен лягушек. У Старевича возникла интересная идея: показать в кино все стадии развития молодых головастиков. По его указанию немедленно был изготовлен специальный водонепроницаемый ящик без верхней крышки и с оконцем для объектива съемочного аппарата.

В ящик наложили камней для балласта и затопили среди водорослей в пруду, но так, что объектив киноаппарата находился приблизительно на полметра ниже уровня воды. Каждый день Старевич по длинной доске перебирался с киноаппаратом в свой ящик и там в ожидании случайных головастиков просиживал часами, сжигаемый немилосердным солнцем.

Из его эксперимента тогда ничего путного не получилось. Но по той настойчивости и тщательности, с которой проводил В. Старевич свои первые киносъемки, я понял, что в кино пришел интересный, самобытный режиссер.

После неудачи с непослушными головастиками Старевич перешел к съемкам им самим изготовленных, а следовательно, и весьма ему послушных насекомых. Это и было зарождение еще никем и нигде не применяемой объемной мультипликации.

Персонажей своих фильмов он делал из гибкой гуттаперчевой массы и с такой художественной точностью, что даже на близком расстоянии их трудно было отличить от настоящих насекомых. Все конечности его кукол были на шарнирах, и это давало возможность на съемках придавать им любые жесты и позы. Главным действующим «лицам» он делал, кроме того, еще и мягкие подвижные мордочки, которые передавали любые гримасы персонажей.

Первая в мире объемная мультипликационная картина была выпущена на экран 26 апреля 1912 года под названием «Прекрасная Люканида», или «Война усачей с рогачами» (после революции эта картина демонстрировалась под названием «Куртизанка на троне»).

Нас, специалистов кино, тогда не так поражала тщательность и продуманность всех мельчайших детален постановки, как та феноменальная память, которой обладал молодой постановщик. Ведь надо же было запомнить роль и линию поведения каждого из многочисленных персонажей в этой обстоятельной картине, чтобы правильно и в определенном порядке сделать многие тысячи передвижек, фиксируя (каждую) из них на кадриках пленки.

К просторной квартире Старевича, целиком заполненной стеллажами с коробками редких экземпляров бабочек, стрекоз, жуков и прочих насекомых, был пристроен маленький, специально для его работы сделанный павильон.

После «Люканиды» в 1912 году В. Старевпч снял еще несколько однотипных картин с насекомыми и животными — «Авиационная неделя насекомых», «Сцены из жизни животных», «Месть кинооператора», «Рождество обитателей леса» и т. д.

Старевич осторожно начинает пробовать свой метод объемной мультипликации и в фильмах с людьми. Научную картину «Пьянство и его последствия» он необыкновенно оживил появлением гримасничающего чертика в опустошенной алкоголиком (его играл И. Мозжухин) бутылке.

В картине по мотивам Гоголя «Страшная месть» (1913) Старевич применил двойные и многократные экспозиции. Режиссер добился поразительных эффектов в эпизодах появления и исчезновения колдуна (его опять играл Мозжухин) и в сценах восстания мертвецов.

В следующей картине — «Ночь под рождество» (1913), где И. Мозжухин снимался в роли черта, а О. Оболенская в роли Оксаны, Старевич блеснул уже целой серией трюков. Тут было и похищение на небе месяца чертом, и полет кузнеца Вакулы на черте по воздуху, и внезапное уменьшение черта до размеров, позволяющих ему вскочить в карман к Вакуле, и т. д. и т. п.

После этого Старевич поставил еще одну картину с насекомыми, которая свидетельствовала о творческом росте режиссера. В этом фильме было только два действующих «лица» — стрекоза и муравей. Но они так сыграли свою роль, что басня Крылова сделалась буквально «притчей во языцех» по всей России. Особенно много тогда толковали о некоторых домыслах постановщика фильма «Стрекоза и муравей» (1913). Стрекоза Старевича появлялась на экране, то весело играя на скрипке, приплясывая, то с бутылочкой спиртного, к которой часто прикладывалась. По мере опустошения бутылки стрекоза приходила в неистовый раж и плясала до изнеможения.

Эти сцены разгульной жизни стрекозы чередовались со сценами трудовой жизни муравья, усердно строящего себе на зиму бревенчатую избенку. Строгий муравей отказывал в приюте легкомысленной стрекозе, и та, удрученная, бродит по лесу среди осыпающихся осенних листьев и потом падает от изнеможения. Эта финальная сцена была полна драматизма.

Успех картины Старевича «Стрекоза и муравей» был необычным. Она не только широко демонстрировалась по всей России, но и была продана в Европу и даже в Америку.

Из больших постановок Старевича особенно запомнились фильмы «Руслан и Людмила» (1915), в котором И. Мозжухин играл Руслана, а С. Гославская — Людмилу, и «Звезды моря» (по Локку).

В фильме «Руслан и Людмила» были применены все ранее известные трюки, начиная от превращения волшебницы Наины в кошку и кончая полетами по воздуху Черномора и Руслана.

В картине же «Звезды моря» Старевнч блеснул совершенно новыми, специально для этой постановки придуманными трюками. Тут было и олицетворение молнии в образе прекрасной девы, рассекающей мечом грозовые тучи, и падение этой молнии в пену бушующих валов на море, и кружевной замок, покоящийся в воздухе над морскими просторами. В апофеозе — венец из человеческих тел вращался на фоне ниспадающих облаков.

Надо признаться, что упомянутый венец Старевич целиком заимствовал из тогда широко известной итальянской картины «Кабирия». Однако если для картины «Кабирия» в Турине строилась дорогостоящая вращающаяся платформа, то здесь, в Ялте, Старевич заставил вращаться свой съемочный аппарат. Это не требовало каких-либо добавочных расходов, а результат эффекта на экране был одинаковым.

Вообще изобретательности Старевича не было границ, и он проявлял ее иногда в самых неожиданных случаях. Однажды, при встрече нового, 1913 года, когда собравшимся сотрудникам нашего акционерного общества и их родственникам демонстрировались лучшие эпизоды из еще не выпущенных картин, Старевич попросил разрешения показать н его ролик. Картина началась кадрами традиционного рождественского деда. Дед Мороз на экране вдруг замер. Проекционный аппарат привычно потрескивал, но поза Деда Мороза не менялась. Это вызвало у зрителей подозрение, что пленка остановилась под горячим лучом дуговой лампы. Искушенные в киноделе зрители знали, что так обычно начинаются пожары в кинотеатрах.

Зрители тревожно, как по команде, привстали на своих местах и ждали, устремив взгляды на экран: оживет ли кадр...

И вдруг в центре экрана появилось зловещее темнеющее пятно, быстро воспламенившееся и покрывшее экран огненными языками. Паника охватила присутствовавших в зале. Одни бросились, опрокидывая стулья, к выходу, другие устремились к проекционной будке. Неожиданно дверь кинобудки открылась, и вместо ожидаемых облаков дыма и пламени показалось бледное от пережитого испуга лицо нашего опытного киномеханика. Потрясая руками, он кричал: — Ну и жулик же наш Старевич! У меня здесь все в порядке, а пожар на экране дело его рук!

Хохоту и шуткам сразу успокоившихся гостей не было конца. Все смеялись новогодней шутке Старевича. Потом оказалось, что все эти «пожарные эффекты» были нарисованы, а частью выцарапаны и раскрашены на самой пленке.

Другую картину, также для домашнего пользования, Старевич сделал из последовательно снятой на пленку серии своих рисунков. Темой своего фильма он избрал злободневную тогда в кинематографических кругах борьбу двух конкурирующих между собой кинофирм: «Братьев Пате» и акционерного общества «А. Ханжонков и К°».

Фабричной маркой французской фирмы было изображение горланящего петуха, а второй — Пегас. И вот Старевич в карикатуре показывает, как кляча с крыльями пытается проглотить довольно помятого петуха.

Этот киношарж и был первой картиной неведомой еще тогда плоскостной мультипликации.

Вообще Владислав Старевич оказался необыкновенно одаренным в избранной им области человеком. В России он не имел конкурентов, правда, не было у него и последователей, хотя фильмы его пользовались исключительным успехом у зрителей.

Ханжонков А. Первый мультипликатор / Из истории кино. Вып. 7. М.: Искусство, 1968.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera