Александр Алексеевич Ханжонков успел сделать несколько набросков к своей автобиографии, и поэтому мы знаем о нем больше, чем о других.
Родился будущий кинофабрикант в июле 1877 года на землях Области Войска Донского в имении Крынка, в семье потомственного дворянина. Старинный род Ханжонковых был знатен и богат, в семье свято чтили традиции воинской службы: и отец Ханжонкова, и его дед, и прадед были военными. Один из родичей Ханжонкова — есаул Ханжонков — был дружески знаком с Александром Сергеевичем Пушкиным[1]. В краеведческом музее в Новочеркасске висят портреты членов рода Ханжонковых. Имение Крынка до этого называлось Верхняя Ханжонковка (а была еще Нижняя Ханжонковка). На тогдашней Донецкой железной дороге поезда останавливались на станции Ханжонковка, а рядом с имением Крынка находился поселок Петровка, названный так в честь деда Петра Алексеевича.
Имение отца Ханжонкова, насчитывавшее 31 тысячу десятин, считалось в ту пору богатым, да только ко времени рождения младшего сына Александра от былого богатства почти ничего не осталось: земли были заложены и перезаложены в Донецком дворянском земельном банке. Огненная стихия, обрушившаяся однажды сухим, жарким летом на земли Ханжонковых, сожгла все посевы, погубила племенной скот и породистых лошадей. Довершило все, как вспоминал Ханжонков, знакомство его отца с заезжей «Сонькой — Золотой ручкой», которой было продано имение, а купчая, как положено, заверена в нотариальной конторе в Таганроге. Когда же отец поехал за деньгами, то выяснилось, что след «Соньки — Золотой ручки» давно простыл, в Таганроге не было более той нотариальной конторы и сама купчая оказалась поддельной — так ловко провели заезжие аферисты донского помещика.
Это нынче, после советской власти, высшее образование стало привычным и им никого теперь не удивишь, а Ханжонков вспоминал, что его отец после всех неудач, преследовавших его, больше всего гордился тем, что он дал своим детям образование: старший брат Александра Сергей окончил юридический факультет Харьковского университета, получили высшее образование и две сестры (одна из них была выпускница Петербургской консерватории), и только младший сын в семье — Александр, ссылаясь на необходимость продолжения семейной традиции, бросил Ростовскую гимназию и поступил в Новочеркасское юнкерское училище.
Александр с детства любил лошадей, увлекался конным спортом, на скачках «казаков-малолетков» получил приз за «джигитовку и наездничество». После училища 19-летнего подхорунжего направили в один из лучших казачьих полков — 1-й Донской полк. Осенью 1896 года (запомним это) Александр прибыл в Первопрестольную, где в то время был расквартирован его полк. На следующий год его произвели в офицеры, и он с увлечением отдался воинской службе: выезжал и тренировал лошадей, участвовал в барьерных состязаниях в Манеже и на офицерских скачках на Ходынском ипподроме. Свободное время Александр проводил в театрах. Он не пропускал ни одного нового спектакля в своем любимом Малом театре, бывал на всех премьерах в Большом, а по вечерам нередко играл в полковом ансамбле балалаечников.
Так в столичных развлечениях и необременительной воинской службе проходила жизнь молодого офицера. К этому следует добавить, что здесь, в Москве, в 1900 году Александр женился на молоденькой дочери губернского секретаря гимназистке Тоне Баторовской (Антонине Николаевне — запомним это имя). На следующий год у них родился сын, а через пять лет — дочь.
Быстро пролетели восемь лет воинской службы. Военная карьера Александра не удалась, и он решил в чине подъесаула выйти в отставку. Встал вопрос: чем заняться, на какие средства жить, ибо на родительскую помощь рассчитывать не приходилось. Александр поехал домой посоветоваться с родными и там, в Ростове-на-Дону, по его словам, случайно попал в синематограф. «После сеанса, — писал Ханжонков, — я вышел на улицу опьяненный. То, что я видел, поразило меня, пленило, лишило равновесия»[2].
Казалось бы, что в этом странного — на многих тогда производило сильное впечатление первое посещение кинематографа. Однако вспомним, что Ханжонков прибыл в полк в 1896 году, когда в Москве появилось изобретение Люмьера и когда, по словам историков кино, в городе только и говорили об удивительной новинке — «движущейся фотографии». Но эта новость, судя по мемуарам Ханжонкова, почему-то не заинтересовала его. Удивительно, как могло случиться, что молодой офицер, живя в столице и будучи завсегдатаем театров, за восемь лет ни разу не бывал в синематографах, которых появилось тогда в городе немало.
Странно сложилась судьба братьев Ханжонковых: по существу, кинофабрикантом должен был стать не Александр, а его старший брат Сергей. В 1905 году он привез из-за границы проекционный аппарат и большую новую картину французского режиссера Жассе, снявшего у «Гомона» по известным репродукциям художника Джемса Тиссо фильм «Жизнь Иисуса Христа». Очевидно, брат намеревался, как тогда было принято, демонстрацией этой картины немного подзаработать, но Синод запретил показ фильма ‹…›.
Михайлов В. Рассказы о кинематографе старой Москвы. М.: Материк, 2003.