Неясность замысла ‹…› ощутима в «Снегурочке» [реж. А. Апсолон, П. Кадочников]. ‹…›
Можно представить себе, что постановщик решает создать
В ленфильмовской «Снегурочке» происходит нечто неожиданное. Исполнители (кроме участников массовых сцен с хорами и хороводами) в ней не поют, а декламируют стихи, но они так движутся, так вздымают длани, так загримированы и одеты, как будто бы перед нами на экране самая что ни на есть рутинная, почти пародийная в своей рутинности опера. Это становится особенно ясным, когда на короткое мгновение в донельзя урезанной роли ближнего боярина Бермяты появляется прекрасный актер С. Филиппов. Он так прост, так естествен в тех немногих репликах, которые оставлены ему сценаристами, что рядом с ним особенно непереносимой становится игра других актеров, напыщенная в драматических сценах, комикующая в комедийных. ‹…›
‹…› …единства стиля решительно не хватает фильму «Снегурочка». Трудно сказать, какие источники (Билибин? Васнецов? Рерих?), дразня воображение, находились перед глазами постановщика и художника, но образное решение картины кажется удивительно эклектичным. Мизгирь по пьесе Островского — торговый гость из посада Берендеевки. Но в фильме он наряжен скорее заморским рыцарем. Когда он преследует Снегурочку, за ним тянется, картинно развеваясь, пурпурный плащ. Метафора — огонь нечистой совести, которая преследует клятвопреступника, — заключенная в эту деталь, ясна, но беда в том, что она
Вероятно, никто не сможет сказать, как именно должны молиться
Пьеса Островского слишком велика, чтобы в фильме нормального метража мог прозвучать весь ее текст. Купюры неизбежны. Но если проследить направление, в котором сделаны эти купюры, то мы увидим, что отброшено почти все говорящее о языческой мудрости, исповедуемой царем Берендеем, о его задумчивой и мягкой
Эта линия играется с таким нажимом, словно бы перед нами не лукавая и мудрая сказка, а мелодрама.
Львов С. Непонятые сказки // Искусство кино. 1970. № 7.