Прелесть нашей актерской профессии ощущаешь тогда, когда удается открыть и воплотить на экране что-то такое, чего не было еще в других фильмах, в других пьесах. Перевоплощение внутреннее — вот что приносит самую большую радость актеру. Заклеиться усами и бородой не так уж сложно, подчас бывает даже необходимо, но интересно, мне кажется, когда ты не меняешь свой внешний облик, а на экране предстает совсем другой человек — со своим душевным строем, совершенно отличным от твоего, от ролей, что ты играл прежде. В последнее время я много снимаюсь, часто езжу по стране, встречаюсь со зрителями. Однажды во время такой встречи я получил неожиданную для себя записку: «Вот вы, Павел Петрович, сыграли в кино множество ролей. Мы помним вас молодым, красивым, неотразимым. Сегодня же вы играете стариков. Не обидна ли вам, как актеру, подобная трансформация?» Нет, не обидна, я люблю своих героев, созданных когда-то, — и летчика Мересьева в фильме «Повесть о настоящем человеке», и майора Федотова в «Подвиге разведчика», и инженера Ковшова в «Далеко от Москвы». С удовольствием вспоминаю давние музыкальные ленты. Но годы берут свое. Раньше мне приходилось иметь дело с героями действия, а это требовало не только всех душевных сил, но и полной физической самоотдачи. Сейчас меня приглашают на роли зрелых, так сказать, солидных людей, а то и вовсе пожилых, таких, например, как полковник Трилецкий из картины Н. Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино» или лесосплавщик дядя Роман в фильме Б. Мангсурова «Сюда не залетали чайки». Но если физическое увядание с возрастом — жестокий и неумолимый закон жизни, то в области духовной нет предела совершенствованию. А воплощать жизнь человеческого духа — это всегда интересно. Потому-то для меня было столь привлекательно предложение С. И. Юткевича сыграть небольшую, но очень важную роль в фильме «Ленин в Париже». Еще до войны я снялся в ленте этого режиссера «Яков Свердлов» сразу в двух ролях- молодого уральского паренька Лени Сухова и Алексея Максимовича Горького. Могли я тогда предположить, что спустя сорок лет вновь встречусь с Сергеем Иосифовичем на съемочной площадке? И вот судьба даровала мне прекрасную возможность создать образ Поля Лафарга. Этот человек, каким я его себе представляю, покорил меня сразу-своей глубокой убежденностью, высокой нравственностью, чистотой помыслов. Поля Лафарга высоко ценил и уважал Владимир Ильич Ленин. Для меня, актера, было очень важно за короткое экранное время, которое отведено моему герою в фильме, показать и цельность его натуры, и жизнелюбие этого человека, и дать зрителям почувствовать, что живет он по самым высоким законам чести и совести. Мы работали над этой картиной увлеченно. Мой эпизод снимался в предместье Парижа, в тех самых местах, где жили и работали супруги Лафарг. Около полувека работаю я в кинематографе, прожил на экране жизни более шестидесяти разных, порой неожиданных, очень разных по характеру людей. ‹…›
‹…› мое кредо: только труд, постоянная творческая активность, всякий раз новый подход к образу помогают актеру сохранить работоспособность и энергию, быть всегда в форме. Ведь настоящему искусству все возрасты покорны. Когда-то Сергей Михайлович Эйзенштейн, с которым мне посчастливилось работать в фильме «Иван Грозный», подарил мне свою фотографию с надписью: «Дорогому „оборотню“ Павлу (так он меня иногда называл), проходящему сотни километров извилистых путей с помощью одной свечки».
Кадочников П. Все возрасты покорны… // Советский экран. 1982. № 7.