Роомовское режиссерское самоограничение, отсечение второстепенного, концентрация на главном — на человеке — хорошо известны.

Вот первое появление главной героини Маши в сценарии: Река, юная женщина на берегу… Она только что купалась.

Вот как ее появление записано в дневнике ассистента режиссера Исая Леликова: Море. Ялик. Парусом управляет юная женщина. Она в модном купальном костюме.

Среди фотопроб Маши — Ольги Жизневой есть одна, демонстрирующая сшитые для съемок халат и купальный костюм.

И наконец, экранное решение эпизода. Спокойное море. Одинокий пляж. Нагая женщина, снятая со спины, бежит навстречу волнам, солнцу, низко стоящему над водой. В ее фигуре славянской Венеры — какая-то античная величественная красота.

Мастерство Роома проявляется во всем. Маша не управляет парусом, а свободно плывет, не в реке, а в море, не «в модном купальном костюме», а в «костюме Евы». Всеми этими поправками бытовая ситуация (купание в жаркий день) переводится в ситуацию мифологическую (богиня в море). Все эти перемены диктует режиссеру и сам тип актрисы, ее психофизические данные, склад ее красоты и античные мотивы («грецизмы») сценария, которые просматриваются в глубинах текста Юрия Олеши.

На первой публикации «Строгого юноши» стоит посвящение — «Зинаиде Райх». Но известно, что сценарий писался прицельно на режиссера Роома, а главная женская роль — на Ольгу Жизневу. В год съемок фильма ей было тридцать пять лет. И она бы спокойно справилась с парусом ялика, как справлялась с автомобилем. Но это была бы другая женщина — спортивная, современная, земная, а не таинственная, царственная, мифологическая. Маша — Жизнева ‹…› — не психологический женский тип определенного времени, но воплощение Женщины как таковой. И этим определяются ее пластика, реакции, тембр голоса. В сценарии:

Бежит навстречу Маша (навстречу мужу).

В дневнике ассистента Маша сбегает с лестницы.

В фильме: шум подъехавшего автомобиля застигает Машу высоко на ступенях лестницы. Она поворачивается движением стремительным, упругим, похожим на полет птицы в воздушном потоке. Она не спускается вниз, а протягивает руки, раскинутые, точно крылья. Степанов и Цитронов за столом. Приживал искушает хозяина-благодетеля ревностью, намекая, что он удерживает молодую жену комфортом и богатством.

Маша и Гриша гуляют по аллее сада.

Олеша пишет:

Идут молодые люди. Тесней… Еще тесней… Совсем тесно.

В дневнике несколько страниц отведено проходу «молодых людей», названному Роомом тесной прогулкой. Для нее Леликов искал «неравнодушную природу», способную передать лиризм сцены. Он предлагал:

Пляж с фоном тихого моря.

Тропа среди поля ромашек.

Тенистая аллея.

Аллея из подстриженных кустов.

Аллея из молодых деревьев.

После просмотра снятого материала Роом решает, немало удивив и огорчив своего ассистента: «Аллея, по которой они гуляют, должна быть одна». Для напряженного, чувственного эпизода ему был не нужен изменчивый лирический пейзаж. Сверхзадачу он определил так: «Заигрывает. Тонко лапается».

В фильме «тесная прогулка» решена на дальних бессловесных планах так, чтобы видны были только фигуры; их пластическое взаимодействие. И чтобы ничто не нарушало интимности общения, была выбрана единственная тенистая аллея, готовая скрыть пару от посторонних глаз. И завершает этот проход ну просто антониониевский план — опустевшая аллея, которая сбережет тайну их «тесной прогулки».

Гращенкова И. Между строкой и кадром // Искусство кино. 1996. № 11.