Последний раз Марина Ладынина переступила порог киностудии «Мосфильм» в 1954 году на съемках фильма «Испытание верности». Фильм, как и все картины с ее участием, снимал Иван Пырьев. Этот режиссер, когда-то начинавший опасной для бюрократической машины сатирой-гротеском «Государственный чиновник» (1931), позже старался всегда ориентироваться на «массового зрителя», искал «доходчивую» форму и находил ее в двух видах «романтического кино»: в музыкальной комедии и мелодраме; его влекла наглядность размежевания в них добра и зла. В те годы Ладынина была его женой, они прожили вместе почти два десятилетия, и Пырьев щедро снимал ее из фильма в фильм, в его картинах пришла к актрисе слава. Его «деревенские» комедии «Богатая невеста» (1938), «Трактористы» (1939), «Свинарка и пастух» (1941), «В шесть часов вечера после войны» (1944), «Сказание о земле Сибирской» (1948), «Кубанские казаки» (1950) пользовались необыкновенной популярностью, их смотрели десятки раз, песни из них распевали повсюду Пырьев был человек решительный, азартный и смелый, неукротимый в страстях. Позже в семье разыгралась личная драма, и Ладынина исчезла с экранов. Гордыня всегда была одной из сильных черт характера всенародно любимой кинозвезды, и даже когда Пырьев, став директором «Мосфильма», готов был погасить конфликт, она на экран уже не вернулась. Ладынина осталась без кинематографа. Или, точнее, кинематограф остался без Ладыниной. Она не колебалась, не пыталась бороться, просто покорилась судьбе. Изредка ей еще присылали сценарии, но за последние 35 лет она не снималась никогда. Бремя страстей человеческих, обрушенное на нее жизнью, удержало ее от соблазна изменить свой «имидж» в кино. Так она и осталась для всех поколений — Мариной Ладыниной, героиней «Трактористов» …

В те давние времена, начиная с середины 30-х годов, на советских экранах были, по сути, лишь две звезды первой величины — признанные, удачливые, едва ли имевшие соперниц — Любовь Орлова и Марина Ладынина. Прекрасных актеров было и тогда немало, но звезда — нечто большее и нечто иное. Эти актрисы являли собою «тип времени», они были для советских зрителей как бы символом песенного народного счастья. И не случайно обе сияли в музыкальных комедиях, особенно любимых и популярных. Это потом, спустя сорок лет, критики назовут — и не без основания — ленты Ивана Пырьева сказками, и как-то быстро забудут, что на этих сказках росли целые поколения, что ленты эти по-настоящему любили, а их музыка звучит и до сих пор. ‹…›

Пырьев умел подсматривать в житейских ситуациях идеальное начало. Он строил свои ленты с целью развлечь и отвлечь зрителя от повседневных забот, погрузить его на полтора часа в мир праздника. Его фильмы были рассчитаны на тех, кто сентиментален, любит традиционные ценности, а главное — музыку, танцы, песни, шутку. Музыкальные комедии обладали способностью завоевывать зал моментально. Музыка — главный их элемент, фабула вторична, условна и вовсе не претендует на исследование социальных реалий. ‹…›

Ладынина была идеальной актрисой музыкального жанра, в сущности, звездой советского мюзикла ранней его весны, за которой так и не последовало лето. Фильмы с ее участием несли людям освобождение от обыденности, приземленности, и потому воспоминания о них даже сегодня — ностальгически светлые.

…Совсем недавно в Ялте на гала-концерте «мастеров экрана» на сцену вышла Марина Ладынина — элегантная, подтянутая, «вне возраста», по-прежнему с растрепанной светлой челкой. И запела зрителям конца 80-х песню из фильма начала 50-х: «Каким ты был, таким остался…» («Кубанские казаки»). А потом на экране возникли кадры из ее старых лент, и никто в зале не замечал, не хотел замечать ни лубочности картин, ни примитивности сюжетов, все внимали голосу актрисы, с замиранием сердца смотрели на ее задорную челку. Перед зрителями предстала живая легенда времен, которые всегда были скудны материально, но полны веры, гордости и надежд. Тогда, в 40-е, Ладынина создала образ абсолютно идеализированный, мир ее героинь был прост и ясен, именно это вознесло ее на вершины зрительского признания. И вот теперь, прожив нелегкую и в сущности очень одинокую жизнь, ощутив на себе, что такое заброшенность, безработица, тоска, она стояла на сцене, вновь превратившись в звезду — во всеоружии музыкальности, пластического дара, артистизма. И зал охватило такое ощущение правды, искренности, такое чувство настоящего, какие и не снились многим сегодняшним певцам, неотличимым друг от друга. Одним эмоциональным рывком, одним взлетом темперамента она открыла вот в этой простенькой песне из старого фильма незаурядную силу своей натуры. Хотя я понимал, что ей надоели эти стандартные вечера «встреч с мастерами», и песни, которые она поет всю жизнь, что ей хочется читать со сцены стихи Ахматовой, Нарбута, Ходасевича, Цветаевой, играть драматические роли и служить не только ностальгически настроенному, жаждущему повторений зрительному залу, но и — искусству, которое живет в ней. Своим творческим возможностям и амбициям.

Эти возможности, вероятно, наименее известная сторона жизни известнейше

Достоевский в речи о Пушкине, произнесенной в 1880 году 8 июня, говорил про великого поэта:

«Отметив тип русского скитальца, скитальца до наших дней и в наши дни, первый угадав его гениальным чутьем своим, с историческою судьбой его и с громадным значением его и в нашей грядущей судьбе, рядом с ним поставив тип положительной и бесспорной красоты в лице русской женщины, Пушкин, и, конечно тоже первый из писателей русских, провел перед нами в других произведениях этого периода своей деятельности целый ряд положительно прекрасных русских типов, найдя их в народе русском».

Достоевский говорил и о других женских образах в русской литературе: о Лизе в «Дворянском гнезде»… Аплодисменты заглушили его слова, когда он упомянул имя Наташи из «Войны и мира».

Русский театр дал много характеров русских женщин. Русская поэзия и русский фольклор говорили об их красоте, и к этому присоединились голоса Некрасова, Блока и поэтов нашего времени.

Кино — самое молодое из искусств. И оно оказалось к женщинам несправедливым. ‹…›

Советская кинематография не сразу сумела показать роль женщины в жизни, в революции. И эта ошибка многих сценаристов помешала очень красивой женщине и прекрасной актрисе Ольге Жизневой полностью выразить себя в начальном периоде своей работы в кино, хотя она снималась много.

К снятой Я. Протазановым ленте «Закройщик из Торжка» В. Туркин написал хороший сценарий. ‹…› Ольга Жизнева играла в «Закройщике из Торжка» незнакомку. Незнакомка была показана как приманка, как способ отнять выигрыш у удачника.

Повторяю, Ольга Жизнева — очень красивая женщина и хорошая актриса — в первые годы советского кино имела успех, большой успех, но не имела ролей, достойных ее мастерства. Она играла Норис в «Процессе о трех миллионах», жену шахтовладельца в картине «Последний выстрел», жену прокурора в «Посторонней женщине». Большая удача к артистке пришла лишь в картине «Привидение, которое не возвращается». Картина эта была снята Абрамом Роомом, сценарий написан В. Туркиным по новелле Анри Барбюса.

Замечательный французский автор говорил тогда, что картина лучше его новеллы.

В этой ленте Жизнева сыграла Клеман.

Женские роли появляются в кино в 30-е годы. Но советское кино не сразу приняло завет русской литературы тот завет, про который говорил Федор Достоевский в своей великой речи в великий день памяти Пушкина.

Ольга Жизнева снялась в целом ряде фильмов. Она сыграла очень интересно в картине Ю. Олеши, которая была снята А. Роомом, но не вышла на экран по ряду случайных причин. Герой говорит про женщину, что она — музыка.

Жизнь ее была центром картины; ее любил муж (его играл Ю. Юрьев), ее тайно любил приживальщик, которого играл Максим Штраух, уже тогда бывший великим актером.

Она — центр картины. Но и эта картина не раскрывала женщину.

Шли годы.

Артистка как будто отступила на второй план. В «Подкидыше» Ольга Жизнева играла уже роль матери.

Девочка, потерянная на улице, подбирается всеми. Она — драгоценность. Смешно влюблен в нее отеческой любовью актер П. Поль; высокомерно радуется на нее Ф. Раневская. Ольга Жизнева — мать. Она блестяще исполняет роль.

Она боится за девочку, она дает тень этой игре, тень, которая светит, дает серьезность — она опасается за судьбу потерянного ребенка.

В трагедии Леонида Леонова — в картине «Нашествие», поставленной в 1945 году Абрамом Роомом, Жизнева играла роль Анны Николаевны. Анна Николаевна — мать. Мать недовольна сыном, сын сбился с пути. Он — опозоренный человек. Но сын, для того чтобы спасти комиссара, принимает его имя. Ему предстоит погибнуть вместо комиссара.

Сына приводят к матери; и она называет его чужим именем, тем самым обрекая на муки и смерть. Она говорит с ним, как мать, которая гордится своим сыном.

Это — прекрасная роль!

В другой совсем маленькой — роли Екатерины II в. картине «Адмирал Ушаков», снятой в 1953 году, О. Жизнева играет императрицу.

Ну что может дать роль государыни-императрицы? Мейерхольд говорил, что царя и короля играет свита. Свита подаст его своим отношением, потому что сам царь связан саном.

И вот, оставаясь на палубе корабля с Потемкиным. Екатерина -Жизнева среди охраны, среди матросов и офицеров, говорит Потемкину радостно, влюбленно:

— Наконец-то мы одни, Гришенька.

Эта свита, эти люди, эти придворные для нее не существуют. Она может их наградить или уничтожить, но их для нее нет. И это сказано так просто, так искренне, что когда одна из «теней» оживает и адмирал Ушаков начинает говорить о деле, о планах, когда он оказывается хозяином кадра, то происходит это потому, что царица сыграла невидение, увидела героя неожиданно.

Талант рос, рос. В картинах, снятых по романам К. Федина «Первые радости» и «Необыкновенное лето», Жизнева играла очень интересно роль матери Кирилла Извекова.

Хочу сказать о «Гранатовом браслете», снятом в 1964 году.

Люблю смотреть в кино не только картину, но и смотреть, как расходятся после картины люди. Они еще как будто видят ее, они говорят друг с другом о том, что увидели. В этот момент режиссер и актеры как будто идут вместе с толпой людей, которые только что видели их работу.

Шли люди в Ялте с показа «Гранатового браслета». Все любят эту повесть Куприна. Но люди после картины говорили про Желткова, который убил себя для того, чтобы не компрометировать женщину: ушел от нее не сердясь, благодаря ее за радость любви, неиспытанной, увиденной.

Жена печально говорит мужу, идя из кино:

— Вот я тебя вожу на эту картину восьмой раз. Но понял ли ты, что такое любовь?..

Она и муж ее были взволнованы. «Гранатовый браслет» — рассказ о любви жертвенной, возвышающей человека. Там есть вторая роль полячки, хозяйки квартиры, в которой обитал Желтков. Она уважает жильца, знает его. Ей он оставляет письмо, где говорит, что если придет молодая женщина к моему гробу, то это та, которую я любил.

Его подарок — гранатовый браслет — был отвергнут и осмеян. Желтков поручает женщине повесить осмеянный подарок по старинному польскому обычаю к иконе божьей матери. Это не сентиментально, это — уважение к любви.

У гроба две женщины — молодая и старая — говорят о любви.

В картине «Доживем до понедельника», картине на современную тему, Ольга Жизнева — мать героя. Ее сын — человек любящий, понимающий значение истории, которую он преподает в школе. Мать — свидетель столкновения разных поколений, разных отношений к людям. Она как будто секундант высокого гибельного чувства сына. Жизнева играет просто, выдерживает сюжетное положение, утверждает его, очищает его, как песок очищает воду.

Нельзя себе представить, сколько работает художник для того, чтобы в результате получилось нечто простое, легкое. Даже сам художник этого не представляет, потому что он создает, отвергает, ревнует сам себя; жалеет, что он уничтожил то, что ему нравится, и чувствует превосходство найденного. Он так занят, что не может устать.

Как мучительна работа Толстого над «Анной Карениной», как зреет художник, включая все новые факты действительности, увеличивая груз понимания жизни, который передается этим человеком в конце концов на немногих страницах. Создание художника как бы превосходит его самого. Актер сбрасывает на экране или в театре груз лет.

Как трудно балерине. Каким трудом дается ей легкость движений и как тяжело ей уходить со сцены, уходить, когда ты еще молода, но уже должна только преподавать. Как преодолевать каноны старого балета, прославленного в мире, который похож уже на мрамор — так он неподвижен и так совершенен — и все же может быть сменен новой красотой.

Есть несправедливо забытая картина «Солистка балета». Молодая балерина М. Редина играет выпускницу хореографического училища. Балерина хочет по-новому станцевать Аврору в «Спящей красавице». Это так же трудно, как трудно иначе поставить «Лебединое озеро». В постановке этого балета каждое движение выверено, найдено, оно драгоценно, и его можно изменить только так, чтобы старое было не отвергнуто, а снято, став фоном нового. Ольга Жизнева играет педагога, еще не старую, но оставившую сцену балерину. Она любит свою ученицу, oна словно танцует вместе с ней. У ученицы есть своя ошибка: она, меняя рисунок роли, думает, что искусство — легко.

Полет птицы легок, но он — громадная работа, громадное искусство: искусство умения пользоваться воздухом, который держит.

Давно, у Байдарских ворот, там, где круто сворачивает дорога, где когда-то погибла какая-то коляска с людьми, была поставлена над обрывом церковь, я видел, как орлица учила детей летать. Она подходила к робкому орлу-ученику, который смотрел на нее настороженно, и вдруг толкала его крыло. Он падал, потом раскрывал крылья, совершал круг и возвращался к матери. И она опять его недовольно толкала. И он совершал круг более широкий, очерчивая уже кусок обрыва и моря.

Так учатся и в искусстве. Так в картине учила Жизнева молодую балерину. Ученица с мальчиком-партнером придумала свою постановку; станцевала — и провалилась.

Учительница недовольна, но, понимая причину неуспеха, разбирает работу ученицы, объясняет ей, как это можно было сделать: вводит ее в жизнь искусства, показывая бессмертие опыта, необходимость высокого труда и крепость этого труда, неизносимость его.

Полет стоит усилий, стоит падений и неуспеха. О. Жизнева создала прекрасный образ.

Прошло 28 картин. Большая жизнь большой артистки. Но ничто не потеряно. Искусство не стареет.

В театре старый может играть молодого. В кино пожилой человек может показать зрителю, как должна проходить жизнь, как надо ее беречь, как надо ею восхищаться.

Приветствую людей, которые видели Ольгу Жизневу на экране и еще увидят много раз.

Вместе с ними иду из кино и разговариваю, и слушаю, и понимаю, что наш экран воспитывает новое отношение к людям и сохраняет лучшее из старого. Актер не только играет роль. Он своей игрой как бы обводит контуры жизни; учит зрителя глубокому дыханию, учит вниманию, восторгу и терпению.

Актер доводит на экране случайное до общего.

Шкловский В. Ольга Жизнева. М.: Бюро пропаганды советского киноискусства, 1971.

й актрисы. Когда-то она, сибирячка, окончила в Москве ГИТИС и попала в знаменитый Художественный театр. В феврале 1934 года состоялась премьера пьесы Горького «Егор Булычов и другие». Из письма Немировича-Данченко Станиславскому: «Леонидов есть Леонидов… Кудрявцев, Вульф, Сластенина, Новиков, Ладынина, Зуева, Конский — эти все имеют право получить четыре с половиной, пять». Ладынина играла свою первую роль на драматической сцене — Таисию, худенькую, хрупкую монашку, бунтующую против ханжества и фальши. Молодую актрису заметило руководство, она уже подготовила вместе с Борисом Добронравовым для концертов сцены из «Женитьбы Белугина» Островского и в этот момент решила уйти из театра. Тогда она еще не знала, что ничто не стареет так быстро, как кино, что менее десятка картин в советском кинематографе для целой биографии уже редкая удача. Она жила в своем мире. Дружила больше всего с Любой Стенич (переводчица, во втором браке Любовь Давыдовна Большинцева, близкий друг Анны Ахматовой), была знакома с самим Валентином Стеничем, знаменитым переводчиком Джойса, Дос Пассоса, Фолкнера. Стенич погиб в 1937 году в тюрьме, и драма его дома проходила на глазах Марины Алексеевны. Очень скоро она станет народной артисткой СССР, ее любил смотреть на экране Сталин, а она оставалась в кругу своих старых опальных друзей. Пырьев нервничал, понимая опасность, но изменить ее характер не мог.

Она тайком посылала денежные переводы в лагерь актеру Коваль-Самборскому (Иван Коваль-Самборский — звезда немого кино, артист театра Мейерхольда, снимался в фильмах «Мисс Менд», «Человек из ресторана», «Сорок первый», «Девушка с коробкой», «Летчики» … Был репрессирован), писала ему, и иллюзий, свойственных ее мужу, у нее не было никогда.

Кинематограф заполнил ее целиком, сразу после войны, в 1946 году, она впервые выехала за рубеж, на Каннский фестиваль. Франция ошеломила ее. После смерти Сталина, когда политический климат в СССР начал меняться, она стала много ездить, но не в делегациях, куда попадали обычно кинематографические «генералы», а туристом. Была в Америке, путешествовала по Европе, благо теперь у нее было немало свободного времени. Уйдя со съемочной площадки, она перешла в труппу московского Театра-студии киноактера, сыграла Богаевскую в «Варварах» Горького, — тонко, неожиданно, с удивительной грацией. ‹…›

Ее миром стали концерты и стихи. Она пробовала читать их со сцены, но дирекция Театра киноактера не относилась к числу ценителей поэзии. Руководству важнее было участие Ладыниной в гала-концертах — ее знают и любят зрители, на нее, на ее песни идут. Когда она выходит на подмостки одна или с Николаем Крючковым, ее партнером по «Трактористам», зал гремит. Современный стиль жизни даже этой ностальгии по старым временам придавал коммерческий оттенок моды, однако ностальгия была подлинной, и искусство было настоящим. Марина Алексеевна с достоинством жила все эти годы: не мелькала суетливо на телеэкране, отказывается от интервью, ведет свое отдельное существование, сохраняя и свой очаровательный внешний облик, и особенность своего взгляда на мир — колючего, острого, живого и ироничного. Может быть, потому она была и остается «суперзвездой» советского кино. Можно разделить ее жизнь на годы «громкие» и «тихие». Можно выделить в ее творчестве роли драматические и те, что подарили нам незабываемые мелодии композитора Дунаевского. Но все это не исчерпывает сложного человеческого мира, который воплотила в себе Марина Ладынина, с ее красивым лицом, умным взглядом и странной судьбой, по-прежнему не теряющей магнетизма и влекущей к себе.

Вульф В. Марина Ладынина знакомая и незнакомая // Советский фильм. 1990. № 1.