В начале 2000-х в одной из телепередач прошло интервью с ветераном Великой Отечественной войны. У него спросили: какой из фильмов о войне, на его взгляд, отразил происходящее правдивее всего. Ветеран ответил: «В 6 часов вечера после войны».
Казалось бы — парадокс. «Музыкально-поэтический фильм» (так жанр обозначен в титрах картины) Ивана Пырьева — едва ли не самая откровенно условная картина военного времени: со стихотворными текстами, с нарочито павильонной Москвой-победительницей (при том, что «В 6 часов вечера после войны» вместе с «Кутузовым» стал первым фильмом, снимающимся уже в Москве, сразу после возвращения из эвакуации). И, тем не менее, ветеран выразил общее мнение: недаром эта лента стала чемпионом проката 1944 года.
Точнее всего этот мнимый парадокс объяснен в другом, столь же популярном произведении военной поры: в «книге про бойца» «Василий Теркин» Александра Твардовского.
«На войне душе солдата сказка мирная милей».
Вряд ли кому-то в кино 1940-х, на всем протяжении этого катастрофического десятилетия, удалось воспроизвести мир самых сокровенных чаяний массовой аудитории с такой степенью полноты и достоверности, как Ивану Пырьеву. Ибо Пырьев не выдает желаемое за действительное (в чем его будут обвинять в следующую эпоху). Нет. Действительное у него не замещается, не вытесняется желаемым — желаемое тут вырастает, возникает именно — и только! — внутри действительного. Не случайно в оригинальной версии фильма вступительные титры даны на панораме ожесточенной битвы: с горящей землей, сотрясаемой разрывами артиллерийских снарядов — торжественные планы Красной площади появятся на титрах только через 20 лет, в повторной редакции картины.
В этом фильме по необъятному, искореженному взрывами пространству войны (натура снималась в районе Истры, сохранившем следы недавних жестоких боев) носится «железный ветер». Ветер, неумолимо, раз за разом, разносящий влюбленных в разные стороны — и есть действительное. Реальность. Настоящее время. Приняв его как единственную реальность, можно найти в себе силы пасть смертью храбрых. Но вряд ли можно выжить.
Павильонная идиллия, да еще в стихах, на этом жестком фоне должна ощущаться как диссонанс. Тем не менее, она воспринималась массовой аудиторией как основная ценность фильма. Потому что возникает — и выстроена — эта идиллия как прямой противовес реальности войны. Вопреки ей — «всем смертям назло». Это воплощение желаемого — мечты о всеобщем воссоединении после победы. И чем более условные, над бытовые, напрямую противопоставленные житейской логике формы принимает образ желаемого — тем он убедительнее. Это вера вопреки, единственно дающая силы выжить, преодолеть всевластие смерти. И потому массовый зритель верит не во вполне достоверную гибель героини Ладыниной в поединке с вражеским самолетом, но в тотчас же следующую за ней встречу влюбленных (не только героев фильма, но — всех влюбленных, заметьте!) под сенью победного салюта в откровенно павильонной декорации Москвы. У человека на войне нет выбора — принимать или не принимать ее жестокую реальность. Война — данность, втягивающая всех без исключения в свой круговорот. Но есть, зато выбор: верить или не верить в истинность желаемого. Эту свободу выбора и предоставляет массовому зрителю фильм Пырьева.
Тем самым фильм «В 6 часов вечера после войны», сценарий которого писался в&nbфsp;1942-м, а в производство был запущен в начале 1943-го, то есть в пограничной, по сути, ситуации, когда решалась судьба страны, несет в себе отпечаток всеобщего ожидания преображения послевоенного мира на основах «смутно ощущаемого идеала — нового демократизма Будущего» (С. Эйзенштейн).
Интересно, что именно за границей, где фильм вызвал преимущественно недоумение (особенно резко не приняли его итальянцы: уже оформлялся как направление неореализм), появилось, однако же, самое вдохновенное и точное суждение о нем. Оно принадлежало одному из видных деятелей чешского киноавангарда 1930-х, соратнику Г. Махаты и В. Ванчуры, А.Урбану. Летом 1945-го в газете «Филмове праце» он писал: «…этот фильм имеет со всех точек зрения попросту новое внутреннее содержание. Все, что в нем есть, может быть неумело, нарушает точные эстетические законы, иногда и наивно — но, несмотря на все это, он полон аромата, полон особой новой красоты, в нем есть элементы новых, чистых чувств, нового героизма, от него веет духом нового мира, который сейчас только оформляется, растет и расцветает. ‹…› Здесь есть сама жизнь, не оглядывающаяся на регулирование и на правила, здесь растет что-то новое, молодое, что сейчас находит свое выражение. Боже мой, какая это будет когда-нибудь красота, когда все это будет доделано, когда опять будет достаточно времени, покоя и возможностей делать фильм в мирных условиях!»
Марголит Е. В шесть часов вечера после войны // Каталог XIX кинофестиваля «Белые столбы». М.: Госфильмофонд, 2015.