Ни для кого не секрет, что Юткевич, кинематографист и писатель, вдобавок еще и даровитый художник, что нередко он сам выступал как декоратор своих и чужих спектаклей, своих фильмов. Быть может, наиболее выразительное доказательство сердечности и прочности его связей и с этой сферой творчества — портреты Юткевича работы Пабло Пикассо и Анри Матисса.
Все сказанное — отнюдь не новость для тех, кого уже много лет занимает уникальная в своем роде, магнетически притягательная личность Юткевича — поразительно многогранного человека искусства.
И все-таки выставка ранних работ Юткевича — театральных эскизов, зарисовок, композиций, портретов и шаржей 1918–1926 годов, состоявшаяся недавно в Союзе кинематографистов СССР и приуроченная к 75-летию автора, во многих отношениях оказалась неожиданной. Даже не юноша, а подросток, мальчишка в 1918–1919 годах (ему было четырнадцать лет!) сделал серию цветных иллюстраций к только что изданной тогда поэме Александра Блока «Двенадцать». Эти первые попытки вовсе не выглядят ни робкими, ни ученическими. Напротив, рисунки динамичны, напористы, точны — хоть сейчас печатай! Сережа (еще далеко не Сергей!) Юткевич тщательно выполнил тогда и весьма оригинальные, ничуть не схожие с более ранними мейерхольдовскими решениями, эскизы к блоковским лирическим драмам — к «Балаганчику» и «Незнакомке». Еще более занятны вариации на темы итальянской комедии масок, юношеские арлекинады Юткевича…
Начинающего художника влекло к Блоку и Маяковскому, к Шекспиру и Мольеру, к Гофману и Гоголю. В ранних опытах причудливо пересекаются мотивы старинного площадного балагана и карнавала с мотивами современного города в их экспрессионистском, конструктивистском и кубистическом преломлениях. Такие вещи, как «Парикмахерская» (из цикла «Город») или эскиз большого панно «Мюзик-холл» (очень свежий, мажорный, смеющийся), возникают на перекрестках самых разнообразных веяний времени, но предвещают вполне самобытную манеру. Многие портретные зарисовки, и шаловливые, и серьезные — тут и И. Ильинский, и А. Кторов, и Е. Милютина, и Н. Евреинов, и В. Масс, и Н. Фореггер, и Ю. Анненков — демонстрирует наблюдательность рисовальщика, юмор, лаконизм, дерзкую решительность контура. Особенно хороши портреты Чаплина и Эйзенштейна, оба датированные 1926 годом.
Выставка называлась «Юность художника», и название ее имело двойной смысл. Во-первых, она представляла собой скромную, но красноречивую коллекцию документов творческой биографии Юткевича и напоминала о том, как начиналась его жизнь в искусстве. Во-вторых, выставка позволяла догадаться, какие импульсы, возникшие в наэлектризованной атмосфере исканий двадцатых годов, живут в многогранной деятельности Юткевича поныне, сообщая его работам энергию мысли и элегантную завершенность формы, непринужденно смыкая глубокое уважение к традиции с «непочтительной» свободой ее преобразования и обновления. ‹…›
Рудницкий Константин. Рисует режиссер. Предп. 25 марта. 1980. № 25 (Из архива Ленфильма)