«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Time Out: Правда, что сценарий написал непрофессиональный сценарист?
Алексей Балабанов: Да, его зовут Стас Мохначев. Он — футболист. Но все время
TO: Насколько вы изменили текст?
А. Б.: Я его переделал под себя. Диалоги в основном все мои.
TO: Это комедия?
А. Б.: Ну, это должно быть смешное кино. Так мне кажется. Если не смешное — значит, у меня не получилось.
TO: Не страшно было браться за комедию? У российских режиссеров, в отличие от советских,
А. Б.: Ну что значит «страшно — не страшно»? Люди читали сценарий — смеялись. Казалось весело. Надо не у меня спрашивать, а у зрителей.
TO: Можно ли назвать «Жмурки» своеобразным прощанием с
А. Б.: Да нет, просто того, что происходит в фильме, сейчас нет, поэтому действие и происходит в
TO: Никаких сантиментов по поводу того времени у вас не осталось?
А. Б.: Нет.
TO: Почему вы снимали именно в Нижнем Новгороде?
А. Б.: Город очень красивый, к тому же я его хорошо знаю. Мне в нем было легко. Там красивая натура, две реки, кремль…
TO: С Никитой Михалковым было сложно договориться? Вы ведь
А. Б.: (Возмущенно.) Я — нелестно? Мне очень нравятся его фильмы — не все, но большая часть. «Пьесу для механического пианино» я вообще считаю гениальной картиной. Раз пять ее смотрел, когда студентом был, и сейчас с большим удовольствием пересматриваю. Еще мне очень нравятся «Урга» и «Обломов». Это же все классика.
TO: С Никитой Сергеевичем легко работать?
А. Б.: Да, очень легко. Держится прекрасно, абсолютно нормальный человек. ‹…›
TO: Могли бы вы снимать один фильм на протяжении, скажем, пяти лет?
А. Б.: Нет, я вам не Герман. Мне скучно долго делать одно и то же. Я от «Жмурок» уже так устал, что смотреть на них не могу.
Про «Жмурки» и людей. Интервью с Алексеем Балабановым // Time Out Москва. 2005. 30 мая.