Разочарование от «Замка» оказалось прямо пропорционально ожиданию. Вместо кафкианского метафизического ужаса бытия — увлеченная игра в гоголевский гротеск периода, скажем «Вия». Перед нами не система, чьи правила игры неведомы для одинокого героя, искателя Смысла в Абсурде, а некий вполне самодостаточный мир, существующий на пересечении замкнутых пространств, и правила здесь для каждого свои. Захочешь вписаться — все поймешь. Из этой концепции вытекает и парадоксальная функция главного персонажа — Землемера К. Он не пытается противостоять дьявольской фантасмагории всемирной бюрократиады, а проявляет ее закономерности. Соответственно исполнитель главной роли Николай Стоцкий — всего лишь простодушный функционер, с нарастающим раздражением рвущийся хоть в какие-нибудь начальники. Наконец, в финале прямо заметен указующий перст — Землемер К. меняется местами с чиновником Брунсвиком и тем самым окончательно теряет себя и свою миссию — сюжет, давно уже отыгранный в западном кинематографе на тему Отчуждения, в том числе блистательно — в экранизации «Процесса» того же Кафки, осуществленной в 1962 году великим Орсоном Уэллсом с Энтони Перкинсом в главной роли. ‹…›

«Замок» — очень профессиональная, яркая работа — трагикомедия, а не драма Абсурда, попытка высмеять ужас, а не капитулировать перед ним. И если искать здесь кинематографических предшественников, то это скорее немецкий режиссер Вернер Херцог, осмысливший трагические последствия «левого» бунта, нежели классические абсурдисты, в том числе и отечественные.

 «Замок»: Спектр мнений // Культура. 1994. 20 августа.