Мне вообще кажется, что «Морфий» является второй серией, развитием круга идей «Груза 200». Там он говорил о том, что у советской власти не было никаких шансов. Она могла только сгнивать до дна. В «Морфии» же разворачивает следующую часть своей философской доктрины. Утверждает: у личности в России тоже нет никаких шансов. Если вы что-то хотите сделать как индивид, ну, например, такую ерунду, как честно заниматься своей профессией или — более пафосно — помогать людям, если в кого-то влюбились или просто стремитесь выжить, то без морфия, других наркотиков вам не обойтись! Кем бы ты ни был, уколись, пойди в кинотеатр, посмейся вместе со всеми над Comedy Club образца начала прошлого века... Но потом обязательно застрелись!
Автор «Груза 200» и «Морфия» уверяет нас, что здесь, в России, чтобы что-то путное сделать, обязательно нужен допинг. Пусть это будут водка, наркотики, насилие или искушение Великой Утопией — не важно, чем. Террором, в конце концов. Но обязательно нужен какой-то дополнительный стимул, который спасает и разрушает одновременно. Искусственный голод, государственное давление, всеобщее презрение к человеку — без этого мы бы не построили Петербург и Днепрогэс, не получили бы беспредельную по масштабу территорию, не выиграли бы в Великой Отечественной войне, не полетели бы в космос. Тут-то Балабанов и высказывает свою генеральную гипотезу: по его мнению, один из главных допингов в нашей стране — искалеченная психика. Она такая почти у всех его героев. И говорит он нам об этом без каких-либо пуристских стеснений.

Дондурей Д. Контрольный выстрел. «Морфий» в контексте творчества А. Балабанова // Искусство кино. 2009. № 4.