«Брат», будучи произведением подчеркнуто легким для усвоения, одновременно открывает широкие возможности для размышлений и интерпретаций. Касается сразу нескольких важных мифов современной культуры.
Первый миф для «Брата» наиболее лестный. Это популярная во вполне передовом и эстетически горячем искусстве «новая крутость» (или «новый мачизм»). Самые яркие ее символы — Тарантино, Бандерас, Джонни Депп в роли мертвого человека, который расстреливает глупых шерифов со словами: «Я — Уильям Блейк. Вы читали мои стихи?» Новые крутые точно и очень красиво (сразу всплывает в памяти Элвис с пистолетом в двух руках на картинке Уорхола) стреляют своих врагов и не производят впечатления особых злодеев. Видимо, потому, что степень кинематографической условности, отстраненности автора от героя, насмешки над своей собственной позицией столь высока, что пули и трупы становятся совершенно мультипликационными. В герое
Второй миф уже сугубо внутренний. Он странным (и вряд ли предполагаемым авторами) образом пересекается с объявленной на верхушках власти идеологией «очищения». Страну вроде поделили, из старых крутых выросли более цивилизованные бизнесмены, которые хотят стабильной жизни, а плохих старых бизнесменов, которые хотят оставаться совсем дикими, либо потихоньку отстреливают с помощью героев типа Данилы Багрова, либо сбрасывают с парохода современности руками «молодых политиков». Багров умерщвляет рыночного босса Чечена, чтоб его место занял
Здесь можно перейти к третьему мифу — о прихватах. В фильме акцентировано противостояние между двумя знаковыми музыкальными культурами. С одной стороны, благородный рок. Его репрезентирует «Наутилус Помпилиус», появляющийся на экране с такой упертостью и назойливостью, с какой на периодически освежаемой дворником стене средней школы возобновляется гордая надпись «Цой жив». С другой — безнравственный рейв, который представляет
Но что вызывает некоторый социальный оптимизм: у актера несколько более мягкие представления о его герое, нежели у режиссера.
Сергей Шолохов спросил в телевизионном «Тихом Доме» у Балабанова и Бодрова: пошел бы Данила Багров на московские баррикады в
Тогда Шолохов спросил: а выступил бы он на стороне Верховного Совета в
А Бодров ответил: вот еще. Никуда бы он не пошел, лежал бы себе на диване.
Жаль не добавил: слушал бы рейв и курил косяк.
Иозефавичус Г., Алексеев И. [«Брат»] // Матадор. 1997. № 4.