В 1976 году выходит фильм «Розыгрыш». Плюшевый, какой-то удивительно разноцветный (ощущение, что краску для фломастеров «вырви глаз» обильно смешали с глицерином), с дорогими декорациями и чудовищной какофонией под видом «молодежной» лирической музыки — вот это уже гиньоль, имперский Большой стиль, как его понимали семидесятые. Здесь нас интересуют два обстоятельства. Во-первых, Белая ворона (патлатый юный музыкант в исполнении Харатьяна) стала совсем ручной: ей только нужно разрешить терзать гитарные струны, а дальше обеспечены благодарности от милиции за шефские концерты. Что же касается его вечного оппонента, Прагматика — он совсем заматерел, смотрит гоголем, имеет властную повадку, подмял под себя класс. В гневе он страшен. Уничижительный монолог, который он обращает к почтенной учительнице в день ее юбилея (нулевой результат жизни, кому вы теперь нужны, старая калоша и т. д.) уже почти подпадает под статью за оскорбление личности.

В этом же фильме откуда ни возьмись как живой возникает Олег Табаков — в беретке и с трубой в руках. Ба, да мы знаем этого человека! И диалог его с сыном (прекрасно все-таки сыгранный Табаковым) мы тоже хорошо знаем. В ответ уже известный нам упрек про даром прожитые годы, он чудак-человек, опять все про то же — что жизнь не для того дана, чтобы к цели…

Так, сюжет Белой вороны присваивается массовой культурой, и это означает, что она уходит из точки актуальности, и, соответственно, перестает быть предметом авторской рефлексии.

Аркус Л. Приключения белой вороны. Эволюция «школьного фильма» в советском кино // Сеанс. 2009. № 41–42.