Петр Лезников: Хлебников взял персонажей, с которыми другой автор снял бы социальную драму на злобу дня — ему же удалось рассказать о старых ценностях так, что в них начинаешь по-детски верить. Рассказать небанально и метко. Дон Кихот, его дочь, Санчо Панса и человек, которого ни для кого нет, — всё в этой истории сыграно остроумно (скорее «точно», чем «смешно») и просто.

Артем Сопин: Хлебников — кажется, вновь единственный — предлагает зрителю несколько вариантов восприятия: не только сопереживание действию (хотя и его, конечно, тоже), но и размышление о действии.

Аглая Чечот: Хлебников, в этом ему не откажешь, умеет создавать довольно сложное ощущение одновременной полнокровности и скудности мира, постоянного отталкивания от него и финального смирения с ним. ‹…› В «Сумасшедшей помощи» ‹…› все, что стало приметой индивидуального стиля Хлебникова, — внимание к деталям, отсутствие страха перед подробным вглядыванием в мелкое и неказистое, обилие эпизодических лиц, преобладание побочных сцен и линий, юмористические «сюрпризы» — доведено до совершенства, так что совершенства эти едва ли не превращаются в некую индивидуальную манию. Здесь внимание режиссера занимают пограничные массовым интересам персонажи и вещи: сумасшедший пенсионер, гастарбайтер, который остался без работы, милиционер-неудачник; спальный район, утки, скамейки, дворики, помойки. И без того неяркий мир говорит монотонными монологами сумасшедшего старика, последнего Дон Кихота.

‹…› Выбор Хлебниковым таких героев и такого сюжета безусловно интересен и смел, потому что именно в наше время любая бескорыстная помощь может быть только сумасшедшей. Кошмарно, но бескорыстный помощник у нас больше не вызывает сопереживания.

Мария Кувшинова: Герои «Сумасшедшей помощи» подвешены в разреженном воздухе ‹…›. Для того, чтобы вступить в контакт с другими, нужна искра подлинного безумия‹…›. Кино стало слепком атомизированного общества, в котором горизонтальные связи рухнули под тяжестью истории, а их восстановление подменено строительством вертикали.

Важно, что в отсутствие подлинного вербального общения ‹…› универсальным языком у Хлебникова становятся артефакты советского быта: холодильник «Юрюзань», вымпел со значками, клетчатый термос, сова из макраме, красно-оранжевый железный горшок с крышкой, плюшевый олимпийский мишка, брошюрки из серии «Мои первые книжки». ‹…› единственно возможным и понятным (в том числе и для зрителя) языком становится мертвый язык, язык воспоминаний об общем прошлом. ‹…›

Отчаянный, болезненный инфантилизм героев — следствие все той же травмы пробуждения от утопического сна, мечта о возвращении в комфортную утробу, в укутанную снегом советскую Москву, где нет гастарбайтеров, подлецов в серых фуражках, зла, но есть отец и маленькая девочка, и книжка с картинками, одна и та же на всю страну.

Ксения Косенкова: Борис Хлебников — [режиссер] с обостренным чувством происходящего, способны[й] или хотя бы пытающи[йся] передать ситуацию распада адекватными ей средствами — на интуиции и догадках, при содействии особой наблюдательности.

‹…› «Сумасшедшая помощь» еще болезненнее проявляет искомое «узнаваемое»: рутинную агрессию одних, тоскливую заброшенность других, монструозность города, растерзанность связей, мутность ориентиров. Авторское пространство складывается в фильме из двух пластов — гиперреалистического и сказочно-литературного. Реализм — в бытовых деталях, сказочность — в главных героях. ‹…› Интонация «Сумасшедшей помощи» сродни тихой «подмороженности» скандинавских трагикомедий, сродни им и способность время от времени бить зрителя под дых, будто проверяя на степень сострадательности. ‹…›

С подачи самого Хлебникова героев сравнивают с Дон Кихотом и Санчо Пансой, Геной и Чебурашкой, Карлсоном и Малышом. ‹…› Узнавание здесь — литературное, на уровне культурной памяти, и от того оно особенно контрастно с узнаванием бытовым, причем не только городской современности — эпохи «съема» гастарбайтеров на границе Москва- Мытищи, автомобильных сигнализаций и кур-гриль, — но и прошлого, чего-то из детства. Прошлое — это квартира ‹…› — обустроенное жилище среднего советского инженера с зарплатой в сто двадцать рублей, заповедник рассохшихся шифоньеров, колченогих кушеток, пожелтевшей пластмассы и переводных картинок. ‹…› Преломление из этих законсервированных в ушедшей реальности и времени ориентиров «верх-низ» и «хорошо-плохо» в современность, где агрессия буднична и ненаказуема, не может не быть «сумасшедшим».

Роман Волобуев: Хорошим режиссерам положено походить на своих персонажей, и главные — герои «Сумасшедшей помощи» — один из которых все время ест и молчит, а другой идет на бой с темными силами, вооружившись резиночкой и калькулятором на солнечных батарейках, — довольно точно символизируют творческий метод Бориса Хлебникова, по-плюшкински экономящего на репликах, крупных планах, движениях камеры, вообще на всем на свете, и принципиально ведущего свою войну на мало кому видном пустыре, где-то там, за гаражами.‹…› Прямым (ну почти) текстом: в прошлом одно безумие, настоящее — чистое зло, единственная работающая логика — это логика сумасшедшего. Последнюю мысль Хлебников формулирует с безжалостностью, неожиданной для режиссера, чьи прежние работы любили снисходительно хвалить словом «обаятельно».

Екатерина Барабаш: «Сумасшедшая помощь» — это кусок нашей жизни, выхваченный взглядом отчаянного пессимиста. Здесь все паршиво. ‹…›

C подачи Хлебникова мы начинаем понимать жуткую вещь: а ведь всякое добро не только обречено, оно еще и само по себе чрезвычайно глупо. ‹…›

Спасительные тезисы вроде «Красота спасет мир» или «Добро побеждает зло» все чаще становятся в современном серьезном кино объектом полемики. ‹…› Все чаще в современном кино зло наголову разбивает добро, и это не случайность, а закономерность нынешней жизни и восприятия мира художниками. Борис Хлебников, один из самых интересных режиссеров нового поколения, в предыдущем своем фильме «Свободное плавание» мягкими штрихами наметил эту мысль. В «Сумасшедшей помощи» он — несколько скомканно, по большей части интуитивно — довел эту мысль до логического завершения. Если «Свободное плавание» — фильм смешной и страшноватый, то «Сумасшедшая помощь» — фильм больной и страшный. И смех во многих сценах напоминает смех санитаров в морге. Наверное, там тоже бывает весело.

Лезников П. Сеансу отвечают: Сумасшедшая помощь // Сеанс. 2010. № 41–42.

Сопин А. Сеансу отвечают: Сумасшедшая помощь // Сеанс. 2010. № 41–42.

Чечот А. Дорогие мои москвичи // Сеанс. 2010. № 41–42

Кувшинова М. Рецензия на фильм «Сумасшедшая помощь» // OpenSpace.ru. 2009. 18 сентября.

Косенкова К. Винни-Пух спешит на помощь // Сеанс. 2010. № 41–42.

Волобуев Р. Страшная комедия про психа, обжору и злые силы // Afisha.ru. 2009. 2 сентября.

Барабаш Е. Смех в морге // Независимая газета. 2009. 17 сентября.