Дело в том, что Герасимов нашел — одну интересную и правдоподобную ситуацию: решение Степана, человека долго прожившего в городе, остаться в селе учительствовать, воспринимается семьей (да и — не только семьей) как свидетельство его несостоятельности, чуть ли не как оскорбление чести и достоинства гражданина и колхозника. На этой почве возникает конфликт, который разрешается благополучно. Здесь жизненно оправданная ситуация создала основания и для хорошей драматургической ситуации. И именно поэтому сцена разговора отца с сыном — лучшая в сценарии.
Такая ситуация должна была быть использована для того чтобы полнее, увлекательнее во всей художественной конкретности решить центральную тему сценария. В «Учителе» этого не произошло. После довольно длинной экспозиции (28 страниц) происходит конфликт — разговор отца и сына. С каждой последующей страницей сценария этот конфликт все больше сглаживается и — серьезно уже не занимает внимания зрителя (иногда только идут рефренные напоминания, — например, в сценах с лошадью). Действие приобретает самостоятельное движение: взаимоотношения Кольки и Маньки, романтическая история Степана, событие с Петькой Алейниковым и т. д. Это, конечно, далеко не совершенное сюжетное построение. Но было бы неправильно ополчаться против «нарушения» и «оскорбления» писаных и неписаных канонов драматургии. Не в этом дело.
Драматургическую непоследовательность сценария — можно было бы простить при одном условии: если бы сценарий отличался жизненной убедительностью и простотой.
А это могло быть только в том — случае, если бы Герасимов не только знал жизнь деревенской школы, но и имел бы потребность рассказать и поведать об этом, так же как не мог не рассказать о чукотской школе Семушкин, о колониях беспризорников Макаренко, о днях Кости Рябцева Н. Огнев. Тогда из обилия накопленных жизненных наблюдений Герасимов выбрал бы вдумчиво критически наиболее существенные эпизоды. Появился бы верный критерий, который позволил бы автору отмести все наносное, неверно звучащее, чтобы во всем блеске развернуть центральную тему. Этого не произошло. Поэтому хорошие эпизоды, которые имеются в сценарии, оказались на периферии центральной темы. С большим лирическим обаянием показывает Герасимов Петра Алейникова, образ которого был создан с расчетом на определенного актера. Весело и тепло рассказывает о дружбе Маныси и Груни и т. д.; запоминаются лирические сцены, рисующие взаимоотношения советских людей.
Но это только лишний раз напоминает о том, что у Герасимова с лихвой имеется выдумка (режиссерская), которой вполне достаточно было бы для постановочной работы над самым трудным сценарием, но это режиссерское воображение недостаточным, и обманчивым оказывается там, где нужно действительное знание жизни и умение выразить ее в драматическом, т. е. литературном произведении.
Сценарий Герасимова — не худший, а самый лучший, талантливый сценарий из такого рода сценарной литературы.
Вайсфельд И. В спорах об учителе // Искусство кино. 1939. № 2.