Никулин существовал на недостижимом уровне правды — я до сих пор нахожусь под большим влиянием Юрия Владимировича не столько как артиста, сколько как замечательной личности. В фильме «Двадцать дней без войны» эту его личностность нам, кажется, удалось раскрыть и показать. Ее было достаточно, чтобы сделать из него центральную фигуру фильма. Порой партнерам Никулина по фильму казалось, что они его «тянут», а все было наоборот. Он существовал на таком уровне правды, который для многих из них был недостижим. Мы с женой часто ездим в Репино под Петербургом и проезжаем мимо старого двухэтажного дома. Я хорошо помню, как Никулин рассказывал об этом доме, где какое-то время размещалась его батарея тяжелых пушек. У Юрия Владимировича, когда он рассказывал о войне или показывал фотографии военных лет, было странное лицо. Вот лишь одно из его воспоминаний. На батарее был страшный голод, все болели куриной слепотой. И на десяток ослепших остался только один зрячий — он и был наводчиком, а остальные подносили снаряды и стреляли на ощупь, вслепую. Это потрясающий образ России во Второй мировой войне. Вот еще сюжет, раскрывающий Никулина: как-то мы были на приеме у Рашидова — нужно было договориться с ним о съемках фильма в Ташкенте. И пока я пробивал какие-то вагоны, технику для съемок, Никулин все время переводил разговор на одного старого клоуна. Он где-то встретил его, этого немощного старика, и теперь был озабочен, что тот бедствует. И теребил этой темой Рашидова. Когда мы вышли из кабинета, я навалился на Никулина: «Что вы голову морочите этим клоуном, у нас съемки!» А Юрий Владимирович спокойно ответил: «Ты свои съемки все равно пробьешь, свои трамваи получишь. А кто даст этому старику комнату?» Таким был Юрий Владимирович, для которого не существовало маленьких проблем, «маленьких» людей.
Герман А. Он существовал на недостижимом уровне правды // Известия. 2001. 18 декабря.