Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
У них были простые, веселые отношения
О Райзмане и Габриловиче

‹…› У них были простые, веселые отношения товарищей по искусству, соратников, соавторов, сделавших вместе шесть картин, но вдобавок еще и друзей юности, хотя один был старше другого на четыре года (Габрилович), что, возможно, когда-то имело значение. Уже взрослыми людьми — обоим за тридцать — они встретились для общей работы в кино, и это была знаменитая «Последняя мочь». Райзман сказал мне как-то полушутя, что украл у литературы скорее всего большого писателя: после успеха «Последней ночи» Габрилович, в то время уже многообещающий прозаик, автор нескольких сборников, бросил прозу и с головой ушел в кино. «Это моя вина, я его соблазнил», — говорил Райзман. ‹…›

Работу их с Райзманом мне приходилось наблюдать. Когда-то в Болшеве, в замечательном нашем доме, мы даже начинали втроем «Странную женщину» (третий — автор этих строк — вскоре, по ряду причин, «отпал»). В 11 утра, после завтрака, садились в номере у Евгения Иосифовича. Тот казался уже несколько усталым и рассеянным. И было от чего: в 6 утра у меня за стенкой — мы жили в соседних номерах — начинала стучать его машинка: Габрилович писал свою мемуарную прозу. Это держалось в секрете от нашего режиссера: «Не говорите плантатору!», — предупреждал меня Габрилович. Иначе как плантатором он своего друга не называл (разумеется, за глаза). Плантатор наш и впрямь был жесток и неумолим. Он беспощадно браковал наши первые варианты, требуя новых и новых, еще и еще, и успокаивался где- то на шестом или седьмом. (Со временем, работая с ним, я наловчился подкладывать свой первый вариант как якобы десятый, и это иногда сходило). Ему важно было чувствовать, что ты выкладываешься, работаешь до седьмого пота, начальный же вариант, набросок, был всегда подозрительным, как «халтура», хотя, случалось, бывал самым удачным... Сам Райзман, как уже сказано, пером водить не любил, но сочинял, импровизировал всегда охотно и часто очень здорово, оставалось только записывать за ним.

Итак, Райзман импровизировал, Габрилович записывал на клочке бумаги, потом, выпроводив нас, тут же садился за машинку, и через час текст был готов. Это был вроде тот же, только что оговоренный, но уже другой текст. К нему прикоснулась рука мастера. ‹…›

С Райзманом они были очень разными по-человечески. Мягкий, податливый, склонный к компромиссу Евгений Иосифович (о чем им самим с поразительной откровенностью написано) и — твердый, безукоризненно вежливый и выдержанный, холодно-неуступчивый Юлий Яковлевич. ‹…›

Гребнев А. «Мы многое сделали из того, что хотели сделать» // Культура. 1995. 27 мая.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera