В Новой академии изящных искусств проходит выставка фотографий московского художника Елены Китаевой «Девушка и Смерть». В роли Девушки — Рената Литвинова. В роли Смерти — сам жанр фотографии, останавливающий время простым нажатием курка, и — снова Рената Литвинова.

По стенам небольшой квадратной комнаты музея Новой академии развешаны тринадцать средне- и крупноформатных фотографий. На всех (за исключением двух) Литвинова с бутафорским небликующим сталью клинком и ее уже готовая жертва. Сюжеты фотографий позаимствованы из «мифологии насилия» — тут и Юдифь с головой Олоферна, и Брунгильда, мстящая за брата, и Шарлотта Корде, убивающая Марата в ванне. Впрочем, меняются только имя героини и цвет фильтра, через который (то синий, то красный) снята фотография. Литвинова в ее абстрактно-минималистическом костюме не меняется, и в этом весь смысл сквозного сюжета выставки, подзаголовок которой «фотосериал» сбивает с толку, намекая на развитие действия.

Спору нет, Литвинова — автор и персонаж — идеально вписывается и в концепцию фотографий Китаевой, и в идеологию основателя и куратора Новой академии Тимура Новикова, проповедующего «новый русский классицизм». Она прекрасна холодной, пустой классицистской красотой, красотой недопроявленной фотографии, красотой белого на белом и оттого играет здесь роль «Смерти вообще», абстрактной и идеальной. Хотя все фотографии изображают жест насилия, то есть движение, они предельно статичны: мертвенная монументальность поз делает Литвинову похожей на статую, а иногда на восковую куклу, что ей идет. Но слишком привыкать к роли Смерти актрисе не следует. Что она фатальна, мы уже знаем — об этом нам рассказала Кира Муратова. Хотелось бы теперь посмотреть на Литвинову как на воплощение жизни: интересно, какой будет эта жизнь.

Брашинский М. Ренате Литвиновой не надоело убивать // Коммерсант. 1998. 24 ноября.