Сейчас я очень довольна, что сняла «Нет смерти для меня». Потому что этот фильм мне подарил потрясающих девушек. Нонна Викторовна Мордюкова — самое главное приобретение мое. ‹…› Она меня так поддерживает: «Кому вы пишете роли? Это бред, вы должны писать себе. Никого не слушай». И я никого не слушаю. Роль мамы-призрака в «Богине» я писала специально под нее. Воображала интонации Нонны Викторовны, когда сочиняла ее реплики. ‹…› И такой удар — она заболела и не смогла сниматься. Когда я ее материал в фильме «Нет смерти для меня» проявляла, у меня просто волосы на голове шевелились. ‹…›

Окуневская была на меня в обиде за то, что я ушла с фильма «Принципиальный и жалостливый взгляд», ведь она в нем играла. Она говорила: «Ты такая мимоза, тебе даже рассказать ни фига нельзя». Она, дива довоенного кино, играла в фильме по моему дипломному сценарию, а я, мимоза, ушла с пятой минуты. ‹…›

Мне нужно было отобрать в «Нет смерти для меня» фрагменты из фильмов, где мои девушки молодые, так я с Окуневской ни одного названия вспомнить даже приблизительно не могла. Что за фильмы были, о чем — вообще не запомнилось. Только стоит ее лицо черно-белое перед глазами, и глаза горят. Фильмы — это бледное отражение ее личности. ‹…›

Но вообще, я становлюсь все больше и больше нелюбопытна в отношении легендарных актрис, которыми восхищаюсь с детства. Все люди внутри себя имеют шкафчик, в котором стоят эти тонкие хрустальные стаканы наших иллюзий. Ты встречаешь эту актрису-легенду, вступаешь в разговор — шкафчик открывается, и этот стакан бьется внутри себя. Некоторые иллюзии рушатся постепенно, от встречи к встрече. Как елочные игрушки из стекла: на этот Новый год у зайца отбита лапка, на другой — ручка, на третий выпал глаз. Я теперь за то, чтобы не разрушались мифы.

Васильев А. Богиня: Разговоры с Ренатой Литвиновой. М.: Афиша, 2005.