«Нелюбовь» завораживала: немыслимо красивая лента, черно-белая, пропитанная каким-то лунатическим сиянием, внезапно взывающаяся резким и странным цветом. Безбытная, безлюдная, пустынная. Странный хоровод трех героев, обреченно связанных без возможности приблизиться друг к другу -как космические тела, повинующиеся неумолимым законам природы. ‹…›
Кинематографическое сообщество — основная аудитория фильма — отметило радикальную необычность манеры выражать себя и представлять героев, свойственную двадцатичетырехлетней начинающей сценаристке Ренате Литвиновой. Однако как истинно радикальную, принципиальную новацию и как материал диагностически бесценный «Нелюбовь» не опознали — не предвидя от того никаких последствий.
Почему роковой фильм сделал Валерий Рубинчик, традционалист, лирик, романтик, стало ясно годы спустя: режиссер признался, что находился под огромным влиянием Ренаты. Она же, объясняясь по поводу своего сочинения с фестивальным собранием, требовавшим откровенных ответов на кощунственные вопросы, помнится, ссылалась на личный опыт и на этом разговор предлагала закончить. Про сугубо личное будущей Богини ничего сказать не могу, за справками надо обращаться к ее фанатам, посетителям сайта renatochka.ru — они, наверняка, до всего докопались. Однако для понимания феномена мертворождения молодого кино 1990-х значение имеет опыт, которым к этому времени располагали мы все — Рената просто раньше других извлекла из него по-настоящему решительные оргвыводы. Красивая, толковая, в высшей степени нормальная девушка 24-х лет от роду отреагировала на предложенные временем обстоятельства как здоровый человек, не желающий влипнуть в эпидемию. То есть решила принципиально и радикально не иметь дел с реальностью, которая, надо сказать, вполне этого заслуживала. Таким образом, была задана не просто мода, но метод. Молодое кино усвоило его с каким-то яростным энтузиазмом и, оттянувшись на бомбежке советских мифов, двинулось в сторону «Нелюбви». ‹…›
Молодые люди, однажды обманутые, больше обманываться не пожелали. И умирать вместе с погибшими старыми и новейшими очарованиями, нравственным законом и верой в любовь тоже не собирались. Оставалось полюбить себя. Самих себя сделать нравственным законом, точкой отсчета и точкой опоры в морочащем, непрерывно меняющем лики и маски мире.
Героиню «Нелюбви» Рената Литвинова послала на смерть. Сама — а вслед за ней и вся молодежная кинотусовка — выбрала роль меры вещей. В тусовке принялись назначать гениев, задавать правила художественного и житейского поведения, составлять собственную табель о рангах; чем дальше, тем больше тусовка замыкалась в себе, контакт с реальностью разрушался — и наконец лопнул по всем швам.
В разрыве российского кино с реальностью, случившемся в 1990-е и до сих пор неизжитом, немало от Литвиновой, от воплощенного в ней многоликого соблазна. Дело тут только в магии несомненной талантливости строительницы мертвых миров — Ренаточка.ru проявила полководческую гениальность в созидании собственного культа. Для начала в дело пошел ее фирменный имиджевый набор — страх жизни, притяжение смерти — такие штуки неотразимы для просвещенной публики во времена, когда приходится делать выбор. Тем более, что в 1990-е именно для этой публики ситуация была такая, что куда ни шагни-либо коню пропасть, либо добру молодцу. Тогда же молодые, попытавшиеся найти себя в битве с советским «большим стилем» во всех его проявлениях, на обломках затосковали опять же по стилю, иному, но цельному и, конечно же, большому. В отсутствии натуральных материалов для его построения Литвинова, задавшая как стиль саму себя, предложила искомое. Оформление в духе не то Марлен Дитрих, не то Лили Марлен (кто-то даже улавливает сходство с Гретой Гарбо) обозначило ее принадлежность к великому кинематографическому мифу. Как было не купиться на это молодым кинематографистам, почуявшим возможность заявить о себе не только в родимых просторах, но и в манившем повышенным вниманием, грантами и фестивальными радостями кинематографическом интернационале. Ко всему прочему, будущей Богине отроду был выдан некий ген успеха — и это стало главной причиной ее превращения во влиятельнейшую персону молодежной кинотусовки 1990-х: помаявшись в поисках ориентиров и позитивных идей, ребята довольно быстро нащупали суть времени — то был сезон охоты за удачей. ‹…›
Рената Литвинова абсолютно естественно ощущает свою принадлежность к сонму Бессмертных и не знает провалов, поскольку судит себя сама по собственным законам. И нет такого закона, который позволил бы пострадавшим предъявить бывшим жертвам трудного времени, а ныне хозяевам произошедшей из него жизни иск по поводу ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей.
Пострадавшие — это мы. Мы все. Наши искореженные, запятнанные изменами и компромиссами, предавшие и продавшие себя души. Ключевая для постсоветской истории реальность 1990-х по ходу ее оформления в дурную определенность оставалась непонятой. Вирусы, проникшие в систему ценностей, вовремя не распознавали, не лечили, и в конце концов они трансформировали эту самую систему непоправимо. Экономические, политологические, социологические и даже публицистические исследования реальности, конечно же, кое-что давали для понимания и коррекции времени в его течении. Но понять, как оно протекает через нас, способно было только искусство.
Басина Н. Богиня. Как ее полюбили, или неизбежность странного мира // 90-е. Кино, которое мы потеряли. М.: Зебра Е, 2007.