Анна Сотникова: Если попытаться кому-то объяснить, как можно снять такое невесомое, почти эфемерное высказывание о природе смерти, кто угодно в лучшем случае пожмет плечами в ответ. Да и незачем объяснять. «Последняя сказка Риты» — это, строго говоря, вообще не фильм, это кинопоэзия, где главная героиня — сама смерть, которая умеет оживлять чучело хорька, прикуривать через стекло и принимать сигналы с того света при помощи позаимствованного у Жана Кокто радиоприемника. Сюжет этой притчи разбивается на осколки — так распадается умирающее сознание, лихорадочно выхватывая из памяти обрывки воспоминаний о счастливой любви и хрупкие надежды на то, что все когда-нибудь наладится. Но здесь ничего не наладится: реальность — это убожество, безразличие и грязные больничные стены, заселенные садистами и опасными психопатами, а от несчастья можно скрыться только на предсмертной вечеринке в кафе «Запределье».

Алексей Васильев: В одной из сцен в подчеркнутой желтыми настольными лампами зябкости больничного вестибюля умирающая предлагает продрогшему посетителю высушить его стельки на батарее. Этот образ как нельзя больше подходит к фильму Литвиновой, сырому, снимавшемуся на свои деньги, без посторонних продюсеров, без графика, со сменой пяти операторов-студентов ВГИКа, и согретому за счет идеально выстроенных композиций такими щедрыми и в то же время законченными цветовыми решениями каждого кадра, что ни один из наших нынешних авторитетов операторского искусства не добился со всеми своими фильтрами и позаимствованными из импортных учебников знаниями подобной цельности изобразительного материала.

Михаил Трофименков: Cмерть — бабье царство: мужчины функциональны. Но, несмотря на отменные женские работы — что Татьяны Друбич, что Сати Спиваковой — главным героем фильма неожиданно, но неотвратимо оказывается Коля (Николай Хомерики), жених Риты, чье экранное присутствие минимально. Замечательный режиссер оказался — ничего не играя — еще и выдающимся трагическим актером: ну представьте себе человека с внешностью Джина Уайлдера в трагической роли. Его герой — единственный, кто получает внятный сигнал: смерти нет. И в этом-то и кроется мораль фильма — смерть нужна, чтобы мы все убедились: ее нет.

Олег Зинцов: Посылая поэтические приветы Жану Кокто, Кире Муратовой, Рустаму Хамдамову, Рената Литвинова ходит по тем же дорожкам, что и в дебютной «Богине». Но петляет по ним так изящно, с таким упоением путает следы, что само- и прочие повторы воспринимаются не как потерявшие актуальность игры в сюрреализм и абсурдизм, а как упрямое сопротивление докучливой современности, которая повсюду норовит снести милые сердцу руины. Неслучайно больше всего Таня Неубивко возмущается «ужасными властями или кто там это делает», которые уничтожают самые красивые здания Москвы, где как раз располагались «порталы» для перехода в мир иной. Приятно, однако, что Рената Литвинова не теряет оптимизма: несмотря ни на что, смерть продолжается.

Сотникова А. Элегия о смерти // Афиша. 2012. 2 октября.

Васильев А. Рецензия на фильм «Последняя сказка Риты» // The Hollywood Reporter. 2012. 17 октября.

Последняя сказка Риты. Пресса о фильме // Сеанс Guide. Российские фильмы 2012. СПб.: Мастерская «Сеанс», 2013.

Зинцов O. Московский кинофестиваль: Дама с «Кэмелом»// Ведомости. 2012. 29 июня.