В историю кино этот фильм вошел как единственная киноработа Андрея Платонова — единственная, которая состоялась (не считая диалогов к «Джульбарсу», 1935, Владимира Шнейдерова). Платонов — автор нескольких киносценариев, но реализован был только один — «Песчаная учительница», написанный по мотивам одноименного рассказа. Впрочем, фильм «Айна» весьма отдаленно напоминает первоначальный замысел: между «Песчаной учительницей» (1926) и ее экранным воплощением (1930) — множество сценарных вариантов и пять судьбоносных для страны лет. Философская притча о человеке и стихии постепенно превращалась в агитку о коллективизации.

«Песчаная учительница» — рассказ о молодой женщине, для которой «пустыня была ‹…› родиной, а география поэзией». Мария Нарышкина мечтала преподавать в школе, но в селе Хошутове, куда она была направлена, ученики умирали от голода и жажды, и героиня поняла, что ее уроки здесь не нужны. Школа стала центром новой сельскохозяйственной работы, которую начала Нарышкина, и через три года Хошутово превратилось в оазис среди мертвой пустыни. Но вот с трудом благоустроенную территорию разоряют кочевники, чья жизнь была нарушена приходом советской власти. К Нарышкиной обращается «умный вождь» кочевников: «Мы не злы, и вы не злы, но мало травы. Кто-нибудь умирает и ругается. ‹…› Степь наша, барышня. Зачем пришли русские? Кто голоден и ест траву родины, тот не преступник».

В 1927 г. Платонов написал «Примечания к рассказу „Песчаная учительница“ для развития его сюжетной стороны», затем — первый вариант либретто. Работал с увлечением и в одном из писем к жене с удовольствием отметил, что ставить фильм будет «лучший режиссер — наверно, Пудовкин». Фамилии Пудовкина в документах по фильму, однако, обнаружить не удалось. По-видимому, Платонов вовсе не стремился идеологически упростить свой диалогический рассказ: все сценарные варианты сохраняют процитированную выше декларацию вождя кочевников, на которую нечего возразить героине. Перевод «Песчаной учительницы» на киноязык сопровождается не упрощением, а усложнением, укрупнением конфликта: между Марией Никифоровной и вождем Мемедом возникает любовь. И оба жертвуют собой и друг другом ради долга перед своим племенем. Не удивительно, что в платоновских либретто прекрасно сохранились его языковые приемы и присущие «большой» прозе Платонова неологизмы, казалось бы, не применимые к немому кино: «Стоячие, любопытные и внимательные глаза», «Нарышкина сторожит ее слова и возбуждается», «Чуть пополнела и еще больше разневестилась лицом». Платоновскую руку можно узнать уже в списке «главных действующих лиц»:

Песок.

Советская власть.

Шелюга.

Кочевники.

Скот.

Песчаная учительница — Мария Никифоровна Нарышкина.

Кобозев — предсельсовета села Хошутово.

Мемед.

Гюлизар.

Пастух.

Несколько адаптировать странный платоновский сценарий к требованиям советской кинематографии, по-видимому, пытался весьма опытный в этом деле Виктор Шкловский, но усилия его оказались тщетны. В Наркомпросе сценарием были резко недовольны: «Намерение автора дать картину из жизни кочевых народностей, населяющих СССР, с начала до конца сплошное искажение. ‹…› В настоящий момент, на 11-м году существования Советской власти, нет таких уголков СССР, где кочевало бы целое кочевое племя и грабило русские деревни. Настоящих кочевников от кочевников или от дикого племени эпохи гуннов, разделяют целые века ‹…› Где же национальная политика нашей партии, отражающая интересы мелких национальностей и усмиряющая национальный антагонизм?»

Сценарий взялся переделывать Ал. Попов, а после него — Мария Смирнова, она и заменила Нарышкину Айной — восточной девушкой, которая, окончив университет, учительницей возвращается в родные края. Мемед из романтического вождя кочевников превращается в кулака, из возлюбленного героини — в ее отца. Противостояние, таким образом, оборачивается борьбой отцов и детей — с неизбежной правотой и победой последних.

Несмотря на все эти коррективы, картина не вызвала у критики ни малейшего энтузиазма. «Красная газета» писала: «„Айна“ — фильма с крупными недостатками. Прежде всего в ней „недостает“ идеи. Идея в фильме подменена агитационным примитивом, поверхностно и неглубоко продуманным». Зато зрители встретили фильм очень тепло — и не только в Союзе, но и за рубежом. «Айна» попала даже на страницы американской прессы. Собственно, благодаря зарубежному прокату картина и сохранилась, хотя и не полностью: все, что у нас есть, — фрагменты из версии Amkino, с английскими титрами.

Долгое время фильм считался утраченным. В 2001 г. На фестивале «Белые Столбы» показали только что найденную третью часть «Айны». Совсем недавно в Госфильмофонде обнаружили вторую. В них — отсутствующие в первоисточнике аульные сцены, издевательства кочевников над Айной, истязания беременной женщины. Можно ли в этом увидеть хотя бы слабую тень Андрея Платонова? Безусловно — но не в сценарии, а в живописи кадра. Оператор Николай Франциссон будто намеренно воссоздал главного героя платоновского либретто: Песок куда мощнее и убедительнее разумницы Айны. «В экране песчаный вихрь — острый, напряженный и сплошной, переходящий в тьму» — это одно и уцелело из сценария Андрея Платонова. Но ведь это — самое главное.

Ковалова А. Айна // Кинофестиваль «Белые столбы». Каталог. М., 2016.