К этому фильму я отношусь двояко. Он имел большой успех у зрителей, я получил много горячих писем. Школьники, например, принимали Нестора Петровича безоговорочно, учителя писали по-разному. И благодарили, и возмущались тем, что я «какого-то дурачка играю». Одна старенькая-старенькая преподавательница, которая заканчивала даже не школу, а гимназию, порадовалась, что я показал учителя, который, безусловно, изначально добр. Готов понять всех корреспондентов, но считаю, что успех картины во многом определен просветленностью образа Нестора Петровича. Он действительно добр, он смешон, как Дон Кихот. Думаю, школьники так единогласно сказали «да» Нестору Петровичу потому, что хотели бы иметь такого учителя. Он может попасть в смешное положение, но это человек надежный, ему можно верить, что, конечно, импонирует любому, молодому человеку — особенно. ‹…›

Я играл Нестора Петровича совершенно искренне, как и всех своих героев. Люблю его за то, что он правильно понимает задачу учителя. ‹…›

«Большая перемена» скорее драма. На мой взгляд, писатель, режиссер создают комедию, когда боль и тревогу за человека уже не выразишь плачем и криками. В такой комедии грань между смехом и рыданиями тонка, прозрачна. Подобных сценариев я пока не нашел. Да и режиссеры, снимая комедию, слишком педалируют комические ситуации, требуют от актера сыграть посмешнее, а то «зритель не поймет». Но, обратите внимание, даже клоуны в цирке стараются работать без масок…

Кононов М. После «Большой перемены» (Интервью В. Вострухина) // Труд. 1984. 6 апреля.