Сегодня исторический материал эксплуатируют не только творцы, но главное — господствующие политические силы. Нынче снимается много исторических картин, на которые находятся деньги — как правило, бюджетные. Большинство этих фильмов утверждают, как плохо было раньше, в советское время. «Вы жалуетесь на нынешнее время! Успокойтесь: раньше было в десять раз хуже!»

<...> Свою недавнюю картину «Око за око» я посвятил двум своим дедушкам: они были младшими офицерами лейб-гвардии: один воевал на стороне красных, другой — на стороне белых. Но при этом они оставались любящими братьями. Этот фильм — история красного террора. После покушения на Ленина были взяты в заложники генералы и высшие чиновники. Их охраняли простые солдаты — вчерашние мужики. В ходе трагических арестантских будней выясняется, что у представителей светской элиты и простых мужиков есть много общего. Между основными персонажами фильма — царским генералом и наивным мальчиком-красноармейцем, мечтающим о том, чтобы соединить христианскую правду с большевистской, — возникает пронзительная человеческая близость. Картина «Око за око» против радикальных крайностей. Я с сочувствием отношусь к людям, искренне стоявшим по разные стороны баррикад. Но я не уверен, что такое моё годами выношенное отношение к прошлому будет встречено с пониманием.
<...>

Конечно, официально цензуры уже нет, но остается репертуарное, да и политическое давление, правда, косвенное, поскольку наше кино существует при поддержке государства. Если же фильм делается на частные деньги, то, как правило, всё определяют инвестор, а также продюсер, который осуществляет его решения.

Нередко режиссеров, особенно молодых, приглашают, когда всё уже решено: сформирована группа, есть оператор, художник, композитор, утверждены актеры. В современной ситуации в основном нужны управляемые режиссёры, а неуправляемые, как правило, остаются без работы.

Современных отечественных режиссёров нередко обвиняют в том, что на экраны выходит «чернуха» — то есть картины, построенные либо на криминале, либо на самых низменных человеческих инстинктах. Уверяю вас, что в основном содержание подобных фильмов определяется теми, кто заказывает музыку — то есть дает деньги.

Я не верю в полную свободу художника — особенно когда имеешь дело с таким дорогим искусством, как кино. Оно всегда будет зависеть от тех, кто даёт деньги и кто помогает фильму дойти до зрителя. В этих условиях от творца требуются мощные волевые и интеллектуальные усилия, чтобы по возможности отстоять свой замысел.

—В нашем доморощенном арт-хаусе есть и талантливые режиссеры, которые, правда, почему-то очень воинственно настроены по отношению к коллегам, исповедующим другие взгляды. Но зачастую под вывеской авторского кино скрываются профессиональная несостоятельность и неумение. Однако отечественные критики, из среды которых вымыло профессионалов и среди которых появилось много людей случайных, далеких от кино, этот поток только приветствуют.

Всё возрастающее количество арт-хаусных картин объясняется еще и тем, что иногда даже талантливые режиссёры перестают верить в успех на национальном прокатном пространстве. Им кажется: в создавшихся условиях единственная перспектива — поехать на какой-нибудь зарубежный фестиваль любого уровня, потолкаться там, может быть, даже заполучить какой-нибудь дипломник. В итоге судьба и содержание многих наших картин стала зависеть не от национальной, а от зарубежной востребованности и они специально подгоняются под формат, диктуемый отборщиками западных фестивалей. <...>

В наших современных фильмах порой невозможно понять, кому сочувствовать: возникает ощущение, что сопереживать зрителю попросту некому. Зато в американском кино всегда есть герой, на чьи неудачи или победы эмоционально откликается публика. В моральном отношении большинство американских картин гораздо приличнее наших современных — вот в чем трагедия! <...>

Полока Г. «На западе наша „чернуха“ воспринимается как экзотика» / Беседу вела К. Воротынцева // Литературная газета. 2012. № 22.