‹…› Экран «оттепели» заполняют подвижники, фанаты, одержимые революцией.

Среди них — среднеазиатский брат ‹…› героинь и героев из российской когорты, некто Дюйшен в картине Андрея Кончаловского «Первый учитель» по одноименной повести Чингиза Айтматова.

Худой как палка и верткий как угорь, в опорках, в будёновке, с горящими углями-щелками глаз — таков красноармеец Дюйшен в исполнении киргизского актера Болота Бейшеналиева. Дюйшен возвращается с войны в аил, чтобы учить детей и приучать их к новой жизни. Но его просветительство сочетает в себе самоотверженную преданность идеи и пугающий фанатизм, бескорыстие и заклиненную прямолинейность. Конфликт между учителем и темными декханами, приверженными обычаям старины, обретают символическое выражение в финальной сцене: Дюйшен, увидев, что его любимое детище — школа — сожжена по приказу бая и тому не противились жители аила, начинает в злобе и отчаянии рубить топором священный тополь, единственное дерево на этой выжженной земле — акция мести и протеста.

Контраст этой одержимой поглощенности учителя Дюйшена — трогательная, доверчивая привязанность, читай: девичья влюбленность, ученицы Алтынай (дебютантка Наталья Аринбасарова получила на Венецианском фестивале 1965 года, где с большим успехом прошел «Первый учитель», приз за лучшую женскую роль).

Дюйшен слеп к красоте и прелести Алтынай, а в драме девочки, полуребенка, отданной жирному баю, читает лишь призыв к борьбе с эксплуататорами за советскую власть. Он отправляет несчастную на учебу в город — панацея от всех бед! Рядом с вымученной, мертвящей идейностью героя еще эмоциональнее звучит повесть о поруганной женской судьбе, о непринятой спасительной любви. Речь идет о любви и жалости. Алтынай сердечно жалеет учителя, страстно сочувствует ему, отверженному, душевно одинокому. Жалость, симпатию, сочувствие, сопереживание вызывает герой не только у преданной ученицы, но и у нас, зрителей.

Здесь заложен некий общий эмоциональный секрет воздействия образов революционных подвижников, какими они виделись из середины XX века. Череда этих самоотверженных ревнителей идеи и веры, открытая Марюткой, полнилась с каждой десятилетней годовщиной Октября. Не забудем, что порядок «темплана», то есть заранее намечаемых «наверху» и спускаемых на студии обязательных юбилейных единиц«, не только не исчез с «оттепелью», но укрепился из-за резкого расширения производства картин. Традиция восходит к юбилейному «Броненосцу „Потемкину“» (к десятилетию революции 1905 года), «Октябрю» и «Москве в Октябре» (к десятилетию, отмечавшемуся в 1927-м), целому кусту картин «историко-революционных», снятых к двадцатилетию Октября, и так далее.

Не случайно поэтому, что у фильмов о революции и Гражданской войне дата выпуска кончается цифрой «7», она же становится годом рождения новых лиц, вплывающих на экран из времени, которое все отдаляется с каждой новой годовщиной, но уходит не в Лету, а в миф.

Миф эволюционирует от десятилетия к десятилетию, активно поддерживается официозом «сверху» и добровольно поэтизируется «внизу» искусством. ‹…›

Зоркая Н. Кино. Театр. Литература: Опыт системного анализа // Экран и сцена. 2011. № 21.