‹…› Умение понять, почувствовать другого человека — а подростка всего раньше! — как самого себя оказывается в ее модели мира критерием духовной активности и душевной чистоты. Во втором ее фильме — «Ключ без права передачи» ‹…› об этом заявлено чуть ли не открытым текстом. Достаточно обратить внимание, как Асанова трансформирует сценарий Георгия Полонского ‹…›. В сценарии отношения между персонажами — и учителями, и школьниками — прочерчены с четкостью и наглядностью схемы: все здесь ясно, соразмерено и поучительно. Асанова не строит по этому чертежу — не хочет. ‹…›. Ввергает героев фильма, милых ее сердцу десятиклассников, в сложную и богатую смыслом систему отношений, где правят нечаянность и свобода, где полувзгляд или полужест означают больше, чем развернутая тирада, где не слова и фразы, а свет от раскачивающейся под потолком лампы в простом бумажном абажуре выясняет и проясняет суть.

При любой возможности режиссер вырывается из-под власти симметричной и замкнутой фабулы, позволяя своим ребятам раскрепоститься, вздохнуть свободнее и глубже, даруя им право на импровизацию и случайность. ‹…›.

Асановой все это нужно не как модный антураж, не как занятная игра в «скрытую камеру». Для режиссера вся эта тщательно охраняемая на съемочной площадке ненарочность является содержательной и драматической силой.

Она-то как раз и противостоит всем и всяческим прописям, моральной заданности и педагогическому угрюмству. Именно ей режиссер приглашает сочувствовать, сопереживать, завидовать. ‹…›.

Классную руководительницу беспокойного десятого «В» играет Елена Проклова. ‹…›. Среди учеников ее героиня — в подлинном смысле своя. Асановой же только того и надо. Увлеченная юностью своей Марины Максимовны, ее внутренней (да и внешней) близостью к шестнадцатилетним, Асанова, кажется, готова не заметить, что актриса движется к мысли, к итогу, к сверхзадаче слишком прямо, почти напролом. Игре Прокловой явно недостает оттенков, нюансов, обертонов, воздуха свободы. Но ведь ради всего этого Асанова и снимала свою картину! Почему же не замечает она такого явного несоответствия? Значит, дело не только в игре актрисы? Тогда в чем же?

Первую картину Асановой критика приняла чрезвычайно неласково. ‹…›. Поэзия фильма была не замечена, а фильм «осужден» по законам протокольной прозы. ‹…›.

Необходимость кого-то в чем-то убеждать, кому-то что-то доказывать придала «Ключу без права передачи» черты искусственности, противоречащие самому замыслу картины. Условно-поэтическая атмосфера пришла на смену физически ощутимому воздуху «Дятла». И Ленинград приосанился, принарядился, застыл в улыбке перед камерой. И поэзия сама возвела себя в квадрат появлением на экране живых и знаменитых поэтов.

И школьные коридоры засияли поистине дворцовым блеском. И учительница в исполнении Елены Прокловой стала живым воплощением доблести и красоты...

А все же и под этими ненужными покровами чувство режиссера по-прежнему неподдельно. Иначе как смогла бы она увидеть это плетение, кружение взглядов, понять значение оборванных на полуслове фраз?

И откуда бы тогда в этом фильме взялся такой директор школы, каким сыграл его Алексей Петренко? Его Кирилл Алексеевич — в школе человек новый. Постепенно и с большим трудом — ошибаясь, учась на собственных ошибках, снова ошибаясь и снова учась, — постигает бывший офицер педагогическую премудрость. Все это есть в сценарии. А вот особая доброта, совестливость, пытливость — это уже от актера, от его общего с режиссером ощущения темы.

И заметьте: режиссер отдает Кириллу Алексеевичу куда больше симпатий, чем и без того симпатичной Марине Максимовне. Рядом с героем Петренко максимализм молодой учительницы выглядит далеко не таким уж обаятельным. ‹…›. Похоже, он сохранил в себе ту внутреннюю подвижность, которая отличала и Севу Мухина, ту же открытость навстречу миру. Поэтому его место в фильме — главное. ‹…›.

Владимирский Б. После детства // Аврора. 1977. № 8.