Тема несгибаемости народного духа, его жизнестойкости и жизнелюбия является ведущей и в образе героя восточного фольклора в фильме Я. Протазанова «Насреддин в Бухаре». В фильме неожиданном в трудное военное время и, казалось бы, далеком от того, чем жила страна. Однако и противники фильма, и критики, упрекавшие Свердлина в несоответствии его Насреддина традиционным представлениям о герое легенд и сказаний, были неправы. Режиссер и актер ясно понимали необходимость такой картины и такого героя именно в момент наивысшего напряжения всех сил народа в борьбе за жизнь. И образ Насреддина, пронизанный лукавым весельем и неиссякаемым оптимизмом, нес великолепный заряд душевной бодрости и энергии. В этой искрящейся брызгами смеха комедии существовала стихия непосредственного веселья. Это был праздник неунывающего ума Насреддина, чья предприимчивость, хитрость и находчивость были рождены благородным стремлением к справедливости и любви к людям. Свердлин открывал в своем герое как бы несколько людей, гармонично уживавшихся в облике Насреддина. Перед нами возникал то веселый балагур, шутник, неугомонный выдумщик, то робкий и застенчивый влюбленный, то мудрый советчик, то гневный и презрительный судья и обличитель. И все это многообразие чувств, жестов, мимики, интонаций фокусировалось в одном характере, воплощавшем лучшие народные черты. Фильм убедительно доказывал, что народ, умеющий так заразительно смеяться в самую тяжелую для себя пору, — непобедим.
Кисельгоф Я. Лев Свердлин // Актеры советского кино. М.: Искусство, 1972.