Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Я начал с изучения японского языка
Свердлин о работе над ролью полковника Усижимы

С самого начала работы над ролью Усужимы я старался проникнуться восточным колоритом и овладеть подлинной интонацией японской фразы, характером жеста. Мне приходилось видеть спектакли, в которых восточные люди изображались все совершенно одинаково. У всех бывали раскосые глаза и сложенные на груди руки: этого считалось достаточно. Но то, что легко дается, ни к чему не приведет, кроме штампа. Нужно было «влезать в шкуру» персонажа. Я начал с изучения японского языка и добился, что по-русски и по-английски говорил с японским акцентом. Хотелось избежать «самодеятельности» в основе роли. Я рассчитывал на зрителя, знающего языки: тогда самая незначительная оплошность могла провалить весь образ. К нему не было бы доверия. Мне как актеру было важно ощущение подлинности во всем. У меня был консультант, который прежде жил в Японии. Он мне помогал, но этого, конечно, было недостаточно. И я слушал пластинки с записями японских песенок, ловил характер речи в стихе, в песне. Применял это к языку Усижимы: как он мог произносить то, что я слушаю. Потом перевел на японскую фонетику все реплики Усижимы.

Это была первая и очень существенная ступенька к перевоплощению. Ее характер был не только технический, хотя без актерской дикции осилить это нельзя. Я просмотрел много фотографий: военные стоят в разных позах, с разными жестами, но нельзя механически подражать и брать жесты вообще. Нужно понять, почему такой жест, а не другой; откуда он исходит, чем этот человек сейчас живет, о чем он в это время думает: то ли посылает кого куда-то, то ли желает подозвать? Или это возмущение? И по фотографиям я вскрывал его состояние, и тогда жесты обретали жизнь. Я выражал то или иное состояние в каких-либо обстоятельствах, где жесты фальшивые, показные, не настоящие.

Я сравнил бы эту стадию поисков с работой часового мастера. Пока все не подготовил, не мог заняться выражением замысла, идеей образа. ‹…›. Я вглядывался в случайно встречавшихся мне японцев и наблюдал за ними. ‹…›.

В фильме был момент, когда полковник отпускает русскому офицеру вынужденный комплимент. В сценарии эта реплика сопровождается ремаркой: «Сделал широкий жест в сторону караула».

И вот начинаешь думать: а какой это жест? Ведь русский офицер сделал бы по-своему, а этот сделает не так. Я стал искать этот жест и задержал съемки, так как не мог начать, пока мне не стала ясно видна рука Усижимы, указывающая на советских воинов. Тем более что до этого момента у меня все было сделано точно. В фильме видно, как пальцы рук работают, как вся ладонь жестикулирует, когда он объясняет, как вся кисть работает. Больше работает кисть, чем вся рука. Но жест еще не появлялся, и я продолжал поиски. Я попросил японца, который снимался в фильме в роли адъютанта, помочь мне. Но какие бы жесты я ему ни показывал, он все говорит: «Хорошо, хорошо». Он не понимал, чего мне хочется, и я не мог ему объяснить.

Наконец пришел последний съемочный день, и было обидно, что я не мог найти этот последний штрих. А я знал, что, если сделаю его неверным, он заглушит все остальное. Да, один неверный жест разрушит полноценность, верность национального колорита. Тогда я стал ходить за этим японцем, который играл адъютанта. Наблюдал: может, так найду этот жест. Время все шло. Я прибегал к самым разным приемам: подсылал к нему ассистента, чтобы он с ним разговаривал, а сам следил — вдруг появится жест? Пригласил его в бильярдную. Он пошел. Мы сыграли несколько партий. Я выбился из сил: ничего не находил. И совершенно случайно, когда мы уже кончили играть, я увидел в окно, что по перрону станции шел кассир. Я говорю своему партнеру:

— Вы хотели бы получить деньги за съемку?

Он отвечает:

— Да, хотел, хотел.

Ездить за деньгами было далеко, а кассир не всегда сидел на месте.

— Вон идет кассир.

Он смотрит в окно, потом поворачивает ладонь и показывает вывернутой кверху ладонью.

– Вот этот? — говорит.

Я очень обрадовался и кричу:

– Этот, этот!

Он побежал получать деньги, а я получил большее — характерный японский жест. Он вывернул ладонь кверху — конечно, это не русский жест.

Это было концом работы над ролью: все жесты теперь были японскими. И когда, посмотрев фильм, стали говорить: «Да, получился хроникальный образ. Вот достоверность настоящая», — я знал, чего это стоило.

Свердлин Л. Статьи. Воспоминания. М.: Искусство, 1979. 

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera