Улица большого города. Особняки. Вечер. Весна. Косые черные тени от подстриженных деревьев ложатся на тротуар. Молоденькая девушка и высокий студент, освещенные лучом газового рожка, пересекают улицу.
Вот увидишь, опоздаем, — взволнованно говорит девушка. — А все потому, что ты не хочешь прибавить шагу.
— Не ворчи, сестренка, — ласково басит студент, — в такой вечер грех ворчать. Смотри, как разрослись здесь деревья. Три года назад их почти не было видно из-за забора... А вот и аптека, и все те же шары. Знаешь, там они мне часто снились.
— Уже без четверти, Сереженька, пойдем скорей, я тебя умоляю. Ну почему ты не захотел взять извозчика?
— Да потому, что мне приятно пройтись по людной улице с такой хорошенькой сестренкой. Я же отвык от подобной роскоши.
— Ты в самом деле считаешь меня хорошенькой?
— Очень.
— Тогда умоляю, прибавим шагу... Начальница терпеть не может, когда опаздывают.
— А ты по-прежнему боишься ее?
— Конечно, боюсь, так, что сердце колет.
— Но ты, слава богу, со вчерашнего дня уже не гимназистка.
— Это ничего не значит. Я буду бояться ее через десять, через двадцать лет... и даже после смерти.
Общий вид улицы с удаляющимися фигурами брата и сестры.
Здание гимназии.
Брат и сестра входят в вестибюль.
Лестница. По ней поднимаются нарядные девушки, их родители и друзья.
Брат и сестра стоят перед огромным зеркалом.
Маша поправляет локоны, кружево платья и, любуясь прелестным своим личиком, болтает:
— Я познакомлю тебя с моей подружкой Варенькой. Почти такая же упрямая, как ты. Не смейся, это так. Вот поссорилась с отцом, и тот отказался давать ей деньги. Все это потому, что она заразилась. У нее тетка на чуму ездила. Ей даже за это орден выдали не то персы, не то турки. И вот от нее-то она и заразилась.
— Чумой?
— Да нет, идеями. Теперь все заражаются. Что ты cmеешься, услышит начальница. Ах, боже мой, я не понимаю, почему ты так громко хохочешь?
— Ты очень... хорошенькая, сестренка.
— Ты хотел сказать: глупенькая? Так и быть, я тебе это прощаю.
— За три года я растерял хорошие манеры.
— Дай мне слово, что пойдешь сегодня провожать ее после бала.
— Кого?
— Вареньку.
— Почему?
— Потому, что я прошу тебя об этом.
— А если она скучная?
— Сережа... для меня.
— Что это ты так горячо устраиваешь ее судьбу?
— Не ее, а свою собственную.
— То есть?
— Мне нужно поговорить с Колей. Понятно?
— Ах, вот оно что! Ты хочешь от меня отделаться?
— Тихо, она идет. Будь добрым братом. Ты мечтаешь с ней познакомиться, мечтаешь ее проводить. Варенька! Мой брат Сергей Петрович Мартынов, студент-медик, мечтает с тобой познакомиться.
Подошла Варенька. Смутилась. Милое лицо. Длинные косы.
Раскланялись.
— Мартынов.
— Варя.
Зазвучал вальс.
Зал в мерцающем свете свечей. Танцуют пары.
У одной из колонн, как мертвый знак царской гимназии,— начальница. Первые секунды она кажется изваянием так неестественно пряма ее затянутая в корсет фигура. Высокомерное, увядшее лицо. Седые волосы тщательно завиты и подобно железным цветам, венчающим памятники, возложены на чело.
Одна за другой скользят мимо нее пары, и каждая из них
смолкает на мгновенье, и даже музыка звучит здесь глуше.
Панорама. Танцуют пары.
Первая пара.
О н а (высокая с выступающим подбородком, с металлом голосе). Мой папа увезет меня в имение. У нас большое имение в Орловской.
Он (маленького роста, заикающийся, прыщавый). Будете дожидаться жениха?
Она. Зачем же дожидаться? Он уже есть. Правда, я его ни разу не видела, но папа говорит, что у него лучшее в уезде имение.
О н. Счастливец!
Вторая пара.
Она. Не смейтесь. Я уйду в монастырь.
Третья пара.
Она (Маша Мартынова). Больше всего на свете я люблю балы. Ах, я буду выезжать, выезжать... выезжать. Я не пропущу ни одного бала.
О н (влюбленный по уши и отчаянный). Ох, какая вы сегодня хорошенькая!..
Четвертая пара. Сергей Мартынов и Варенька. Варенька. Почему вы так пристально на меня глядите?
Мартынов. Мне сказали, что мы с вами похожи...
Варенька. Чем?
Мартынов. Характерами. Говорят, что вы почти такая же упрямая, как я...
Варенька (смеясь). Ох, это Машенька! Мне она тоже о вас говорила.
Мартынов. Вы с ней дружите?
Варенька. Да, мы восемь лет сидели на одной парте. Она очень веселая.
Мартынов. А вы?
Варенька. Я? Маша же сказала вам: я упрямая. Вот еду в деревню учительствовать.
Мартынов. И поссорились с отцом?
Варенька. Ах, и это вы тоже знаете? И... осуждаете? Мартынов. Нет, что вы, Варенька! Ваши намерения благородны.
Варенька. Спасибо!
Мартынов. Вы уже получили назначение?
Варенька. Да. На Урал. Село Шатры.
Мартынов. A-а! Знаю такое село. Я там недалеко жил в ссылке и оттуда в позапрошлом году бежал.
Варенька. И вас поймали?
Мартынов. Поймали.
Варенька. И опять сослали?
Мартынов. А как же?
Варенька. И вы снова...
Мартынов. Ведь Маша рассказывала вам, что упрямый.
Варенька. Да, но ведь и упрямству есть предел!
Мартынов. Нет. Про паука знаете?
Варенька. Нет.
Мартынов. Шотландец был такой. Брюс, вождь народного восстания. Однажды лежал он в пещере, израненный и всеми покинутый. И до того ему худо было, что захотелось умереть. Вдруг заметил он в углу, над головой, паука. Тот ткал свою паутину. Брюс шевельнул рукой и смахнул плод долгих стараний паука. Паук немедленно принялся опять за работу. И когда кончил паук, Брюс опять разорвал паутину. Снова ткал паук, и снова разрушал Брюс. Так одиннадцать раз принимался ткать паук. И Брюс подумал: если жалкое насекомое после стольких неудач не чувствует себя побежденным, то как же я, разумный и сильный человек, пришел в отчаяние? И Брюс снова поднял восстание и победил.
— Интересно, — сказала девушка и только сейчас заметила, что они не танцуют, а стоят рука в руку. Она смутилась.
— Варенька, Варенька! — сияющая лукавством Машенька подлетела к ним. — А мы с ног сбились, тебя ищем. Тебе же петь. Иди скорей к роялю. Вот несносный, куда ее затащил.
— Машенька...— с укором сказал брат.
— Машенька, Машенька... Знаешь, как мы волновались... Давай, давай, скорей...
— Желаю вам успеха, Варенька.
— Благодарю вас.
Рояль. Варенька поет:
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Сергей слушает. Варенька поет чудесно, трогательно...
Ночная тихая улица. Медленно идут Варенька и Мартынов. Он растроганно глядит на девушку.
— Господи, как вы хорошо пели. Чудесно!
— А Машенька бранилась, что плохо спела... голос рвался. — доверчиво улыбается Варя.
— Они ничего не понимают, Варенька,— серьезно говорит Мартынов.— Вы удивительно пели... Ночь-то какая... Чувствуете, как пахнет сирень? И как это вы решаетесь от такой благодати на Урал?
Варя. А там разве так уж плохо?
Мартынов. Нет. Отчего же? Но все-таки туда ссылают нашего брата за тяжкие прегрешения. Оттуда, рискуя жизнью, бегут, а вы добровольно... Значит, вы сильная.
Варя. Ой, что вы! Мне просто кажется, что там очень нужны учителя. Ну, больше, чем где бы то ни было. И никто туда не хочет. А я, может быть, именно поэтому мечтаю. Вот буду учить детей... Мне кажется, что если человеку долго внушать хорошее и делать это от чистого сердца, то любой, самый плохой человек переменится. Только надо непременно от чистого сердца. Не смейтесь.
Мартынов. Я не смеюсь. Ваша убежденность мне по душе. Я хочу, чтобы уральские злые ветры не вырвали ее с корнем, не согнули, не заморозили.
Варя. А как же вы?
Мартынов. Ну, я совсем другое. Во-первых, я мужчина и старше вас. Я много видел, испытал. Я как бы это сказать... внутренне защищен. Лишения для меня роль играют малую. И потом сознание, что ты не один, за тобой — партия. Знаете, что мне пришло сейчас в голову, Варенька? Как хорошо, что сестра познакомила меня с вами, — совсем неожиданно закончил он.
Варенька смутилась.
— Вот мы и пришли! —сказала она.
— Уже? — огорчился Мартынов. — Ведь мы не поговорили и... и я не рассказал вам про те места, куда вы едете. Давайте еще побродим по городу, а?
— Пожалуй, поздно, — нерешительно сказала она, взглянув на окна своего дома.
— Но вы теперь уже совсем взрослая. И потом, имейте в виду, бал еще не окончен. Предположите, что до сих пор вы кружитесь в вихре вальса.
— Предположила, — засмеялась Варенька, и они вновь зашагали из улицы в улицу, из темноты в темноту.
— Урал — край богатый, — заговорил Сергей.— Богатейший край. Пройдет несколько десятков лет, и на месте затерянных жалких деревушек вырастут большие города с широкими улицами, по которым будут сновать экипажи или какие-нибудь удивительные машины... И, может статься, едете вы в деревню, а годам к сорока окажетесь и столичной жительницей... Только окать будете по-уральски: пойдем поскорей, поторапливайся...
Варенька весело рассмеялась. И долго был слышен ее смех в гулкой пустой улице.
— У меня странное чувство, — говорит Мартынов,— будто с каждой улицей я вас узнаю... узнаю... и мы с вами ходим давно.
— И у меня, — доверчиво и удивленно сказала девушка.
По улицам, по тихим переулкам молча шли Варя и Мартынов.
Вот они на пустынном перекрестке.
— С вами не только разговаривать, но и молчать хорошо и как-то... спокойно...— сказала девушка.
Мост. Тихие воды реки. Чугунная решетка.
Остановились.
Она искоса взглянула на его погрустневшее лицо и тихо спросила:
— О чем вы думаете?
— Мечтаю...— отозвался Мартынов. — Что, если бы жила на свете такая вот милая девушка... полюбила бы она меня и согласилась ждать годы... И где бы я ни был, я бы верил... нет... я бы твердо знал, что любит меня и ждет всегда...
— Всегда...-— отозвался голос Вареньки. Это прозвучало, как обет.
Рука Мартынова нежно легла на ее руку.
Утро. Солнечные зайчики на полу. Одинокий прибор. У стула растянулся пес. Часы пробили девять. С последним ударом пес поднялся и вышел из столовой.
В доме ни души.
Пес прошел по витой лесенке наверх. Открыл лапой дверь и очутился в спальне. Варенька спит. Пес положил лапу на одеяло. Девушка проснулась.
— Это ты? — спросила она и, глянув на часики, так и ахнула: — Девять! Где же ты был раньше, Нерон? Почему не разбудил? Я же сегодня счастливая! Ах, что ты наделал, глупый Нерошка!
Пес умильно глядел на девушку.
Она быстро оделась, распахнула настежь окна в цветущий, обрызганный росой, благоухающий сад и остановилась, зачарованная его буйным цветеньем, сверканьем и свежестью.
Вот она легко перепрыгнула через подоконник и побежала к кустам сирени, оставляя на росистой траве след.
Смирнова М. Сельская учительница. Киносценарий // Смирнова М. Киносценарии. М.: Госкиноиздат. 1952.