Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
И вот пошла слоняться среди своих обаятельных киносверстников нескладная фигура девятиклассника-второгодника Кузяева Валентина, в просторечии Кузи (в его роли снимался молодой В. Ильичев). И фигура была нова, и новым был круг проблем, поднятый фильмом «Личная жизнь Кузяева Валентина» (1968). Имена создателей были тоже новые и никому не знакомые: сценарист Н. Рязанцева и режиссеры И. Авербах и И. Масленников. Название звучало вызывающе. Оно состояло из спорящих друг с другом частей: «Личная жизнь» и «Кузяева Валентина», сначала фамилия, потом имя. Как в официальном документе или том самом школьном дневнике, со страниц которого глядят на Кузяева полученные им двойки.
Оказывается, у неуклюжего, собою некрасивого, неречистого, не способного к школьной премудрости и в самом деле, кажется, не очень умного и находчивого Кузи была своя личная жизнь. Она-то и заинтересовала молодых создателей фильма.
‹…› Кузя, фигура уж куда как не романтическая. Мается по свету длинной унылой тенью и хочет, представьте себе, кому-то излить свою душу, кому-то понравиться, для кого-то стать интересным, даже полезным. Создатели фильма показали, что душа Кузи была не чужда добрых порывов, чуткости, отзывчивости. Вот и встреченную вечером на станции незнакомку пожалел, потому что показалась она одинокой. Только вот никому этот Кузя не нужен. Пригласили его ребята на пикник, а там бросили, и явившийся дружок девушки, которой Кузя хотел помочь, просто выставил его из дома. Даже родному отцу Кузя не нужен. (‹…› новеллу «Папаня» поставил И. Авербах.)
И вдруг в Кузиной жизни происходит экстраординарное событие: встреченные на улице телевизионщики приглашают его сниматься в новой передаче «Если не секрет».
И. Масленников пришел в кино из телевидения. Телевизионная «кухня» была ему отлично знакома. Был знаком и анкетный бум, вдруг с быстротой эпидемии охвативший нашу журналистику, особенно молодежную. Он, журналист по своей первоначальной профессии, знал, в какой поток унылого, казенного оптимизма зачастую превращается вся эта игра в искренность и откровенность. А его герой Кузя не знал и потому отнесся к предложению с величайшим доверием, искренностью и серьезностью. Ведь первый раз им заинтересовались. И не кто-нибудь, а взрослые, умные люди, занятые очень серьезным делом. И Кузя преобразился, даже дневник стал вести не тот, где двойки, а где размышления о жизни. А что удивительно — в самом деле стал размышлять.
Только тележурналисты вовремя опомнились и решили отказаться от Кузиных услуг. Не подошел Кузя на роль типичного представителя передовой советской молодежи конца шестидесятых годов, той самой, что бодрыми голосами вторила Марии Пахоменко:
Хочешь на Луну? — Да.
Хочешь миллион? — Нет.
И под слова песни А. Колкера: «Каждый человек нам интересен. Каждый человек нам дорог» Кузя узнал, что ни в нем самом, ни в его дневнике не нуждаются.
Заинтересовавшись «личной жизнью» и внутренним миром этого безусловно не самого яркого и типичного представителя своего поколения, грудью встав на защиту никудышнего Кузи, молодые создатели фильма решились бросить перчатку «классическим» подростковым фильмам начала шестидесятых годов с их порывистыми и неординарными мальчиками и девочками. Тех бы охотно использовали в телепередаче «Если не секрет», оценив одухотворенность их лиц и речей, начинавшую входить в моду. Эти ребята сравнительно легко адаптировались, правда, в кругу других, тоже наделенных повышенным уровнем духовности. Но Кузяева Валентина они от себя отталкивали как «бездуховного». А душа у нелепого Кузи была, хоть и невнятная, неопределившаяся и почти немая, поскольку лексикон у двоечника Кузяева был ох как небогат («М-м... м-тк... аг-га... да не-е...»).
Отвечая на вопрос анкеты: «Вы завидуете кому-нибудь?» — Кузя решил, что завидует тем, у кого есть талант. А ведь у самого Кузи талант пожалуй что был. Талант доброты и человеческого соучастия. Только вот никому оказался не нужен. ‹…›
Кузнецова В. Игорь Масленников // Фильмы. Судьбы. Голоса. Ленинградский экран // Л.: Искусство, 1990.