И вот пошла слоняться среди своих обаятельных киносверстников нескладная фигура девятиклассника-второгодника Кузяева Валентина, в просторечии Кузи (в его роли снимался молодой В. Ильичев). И фигура была нова, и новым был круг проблем, поднятый фильмом «Личная жизнь Кузяева Валентина» (1968). Имена создателей были тоже новые и никому не знакомые: сценарист Н. Рязанцева и режиссеры И. Авербах и И. Масленников. Название звучало вызывающе. Оно состояло из спорящих друг с другом частей: «Личная жизнь» и «Кузяева Валентина», сначала фамилия, потом имя. Как в официальном документе или том самом школьном дневнике, со страниц которого глядят на Кузяева полученные им двойки.
Оказывается, у неуклюжего, собою некрасивого, неречистого, не способного к школьной премудрости и в самом деле, кажется, не очень умного и находчивого Кузи была своя личная жизнь. Она-то и заинтересовала молодых создателей фильма.
‹…› Кузя, фигура уж куда как не романтическая. Мается по свету длинной унылой тенью и хочет, представьте себе, кому-то излить свою душу, кому-то понравиться, для кого-то стать интересным, даже полезным. Создатели фильма показали, что душа Кузи была не чужда добрых порывов, чуткости, отзывчивости. Вот и встреченную вечером на станции незнакомку пожалел, потому что показалась она одинокой. Только вот никому этот Кузя не нужен. Пригласили его ребята на пикник, а там бросили, и явившийся дружок девушки, которой Кузя хотел помочь, просто выставил его из дома. Даже родному отцу Кузя не нужен. (‹…› новеллу «Папаня» поставил И. Авербах.)
И вдруг в Кузиной жизни происходит экстраординарное событие: встреченные на улице телевизионщики приглашают его сниматься в новой передаче «Если не секрет».
И. Масленников пришел в кино из телевидения. Телевизионная «кухня» была ему отлично знакома. Был знаком и анкетный бум, вдруг с быстротой эпидемии охвативший нашу журналистику, особенно молодежную. Он, журналист по своей первоначальной профессии, знал, в какой поток унылого, казенного оптимизма зачастую превращается вся эта игра в искренность и откровенность. А его герой Кузя не знал и потому отнесся к предложению с величайшим доверием, искренностью и серьезностью. Ведь первый раз им заинтересовались. И не кто-нибудь, а взрослые, умные люди, занятые очень серьезным делом. И Кузя преобразился, даже дневник стал вести не тот, где двойки, а где размышления о жизни. А что удивительно — в самом деле стал размышлять.
Только тележурналисты вовремя опомнились и решили отказаться от Кузиных услуг. Не подошел Кузя на роль типичного представителя передовой советской молодежи конца шестидесятых годов, той самой, что бодрыми голосами вторила Марии Пахоменко:
Хочешь на Луну? — Да.
Хочешь миллион? — Нет.
И под слова песни А. Колкера: «Каждый человек нам интересен. Каждый человек нам дорог» Кузя узнал, что ни в нем самом, ни в его дневнике не нуждаются.
Заинтересовавшись «личной жизнью» и внутренним миром этого безусловно не самого яркого и типичного представителя своего поколения, грудью встав на защиту никудышнего Кузи, молодые создатели фильма решились бросить перчатку «классическим» подростковым фильмам начала шестидесятых годов с их порывистыми и неординарными мальчиками и девочками. Тех бы охотно использовали в телепередаче «Если не секрет», оценив одухотворенность их лиц и речей, начинавшую входить в моду. Эти ребята сравнительно легко адаптировались, правда, в кругу других, тоже наделенных повышенным уровнем духовности. Но Кузяева Валентина они от себя отталкивали как «бездуховного». А душа у нелепого Кузи была, хоть и невнятная, неопределившаяся и почти немая, поскольку лексикон у двоечника Кузяева был ох как небогат («М-м... м-тк... аг-га... да не-е...»).
Отвечая на вопрос анкеты: «Вы завидуете кому-нибудь?» — Кузя решил, что завидует тем, у кого есть талант. А ведь у самого Кузи талант пожалуй что был. Талант доброты и человеческого соучастия. Только вот никому оказался не нужен. ‹…›
Кузнецова В. Игорь Масленников // Фильмы. Судьбы. Голоса. Ленинградский экран // Л.: Искусство, 1990.