В первой своей кинематографической работе Эйзенштейн сразу же использует все «аттракционы» кинотехники. Лента переполнена неоднократными экспозициями, наплывами, ракурсами, применением новых визуальных композиционных воздействий, смакованием «фотогеничной» фактуры (сцена обливания водой бастующих), раздражителями «гиньольного порядка» (ребенок между копытами бешено скачущих лошадей). Режиссер как бы стремится опробовать весь каталог возможностей, представленных ему новой техникой, и в этом калейдоскопе «изобретений» тонет основная тема. Фильм, задуманный как агитационное произведение, не доходит до широкого зрителя и остается лишь великолепным прейскурантом для узкого круга кинематографистов и лишним свидетельством несомненной одаренности автора.

Однако Эйзенштейн делает на основании этой работы для себя как для режиссера необходимые выводы. Он наглядно убеждается в реалистической природе кинематографа, в неприменимости театральных форм, в огромных возможностях, заложенных в новом искусстве. Методы условного театрального мизансценирования, цирковой эксцентриады, которые он применял в «Стачке», решительно выбрасываются им из своего арсенала. ‹…›

Юткевич С. Мировое значение «Броненосца „Потемкина“» // Искусство кино. 1956. № 1.