Не так давно Центральное телевидение показало старый фильм «Аттестат зрелости» и получило возмущенное письмо от девочки-девятиклассницы. Девочка узнала артиста Василия Ланового и решила, что это его новая роль. Зрительница отнеслась к «Аттестату» как к новой картине и была крайне раздосадована.
Станем на ее точку зрения. Десятиклассник, о котором рассказали кинематографисты, красив, умен, начитан, интересен, верен в дружбе. Ко всему прочему он еще оригинален, он личность, которая не может не внушать симпатии даже тогда, когда сам ты держишься других взглядов в дискуссии. А окружен этот интересный человек людьми не то чтобы вовсе серыми, скучными, второстепенными, но такими, чья ценность в сюжете не успела раскрыться. Их реакции на мир очень просты, но они как будто гордятся тем, что живут по нехитрым прописям. И горячо, с неподдельным волнением судят его, красавца и умницу, заставляют отказаться от всякой сложности, всякой оригинальности, а начать жить так же просто, как и они.
— Позвольте, позвольте! — прервет нас тот, кто помнит фильм по 1954 году, когда тот вышел на экран. — А что же им было делать, этим, как вы говорите, простым и прописным людям, не показавшим себя личностями? Ведь Валентин Листовский, безусловно даровитый мальчик, дерзит учителям — раз. Он не выполняет поручение комитета комсомола — два. Его ловят на пренебрежительном отношении к своим же товарищам по школьному классу — три. А когда вопрос о нем встал на комсомольском собрании, сам же Валентин в запальчивости объявил с трибуны, что товарищи ему, видите ли, просто-напросто завидуют. Ничего удивительного, что друзья вынесли решение об исключении Листовского из комсомола.
Да, так все и было — и Листовский тут же исправился.
Насколько сюжет по крупицам собирает криминальные, в моральном смысле, чрезмерности его поведения, чтобы упрек товарищей был оправдан, настолько тот же сюжет стремится тут же его обелить, лишь только он согласился с правотой остальных, стал в общий ряд.
В этом общем ряду стоят не только его сотоварищи по классу, но и учительница, и директор школы, и школьная сторожиха, мудрая старушка, понимающая все со своей, народной точки зрения, и Вика, любимая и любящая...
В том же ряду, как мы видим, стоят и сценарист с режиссером. В этой схватке, в этом конфликтном поединке «все против Листовского» они тоже встали против него. Потому что, и по их мнению, нравственная вина этого зазнайки весьма велика.
Никакой третьей точки зрения у сценариста и режиссера не было и не могло быть, потому что в художественном мире их фильма ей не найдется места. Из двух спорящих всегда, говорят, прав третий. Этим третьим оказалась девочка-зрительница через двадцать с лишним лет.
Она решительно не нашла в поведении Валентина нравственного криминала. Да, он, случается, зазнается, да, бестактно разговаривает с приятелями, такую глупость сморозил на комсомольском собрании, что просто уши вянут...
С кем не бывает! Орлам случается и ниже кур спускаться. Важно понять, что это — неприятные стороны человека, в которого нельзя не влюбиться, чья личностная ценность вне всякого сомнения. А те, кто его судит, вместо того чтобы тактично, мимоходом, по-хорошему, сделать ему замечание, да еще хорошо бы в иносказательной форме — он сообразительный, покраснеет и поймет, — вместо этого раздувают такой пожар, бьют в такой громкий набат, что становится, право слово, не по себе.
Там, где раньше можно было стоять либо за, либо против, сегодня, оказывается, можно занять позицию типа: и ты, Валя, не прав, и ты, Женя, безусловно ошибаешься. Эта возможность — завоевание нашего позднейшего кино, да и не только кино, конечно.
В ту пору, куда обратился сейчас наш взгляд, воспитательные сюжеты часто, очень часто строились по принципу или — или, причем на одной стороне были единицы, на другой — весь оставшийся личный персонал сюжета. Третьего было не дано — некому. Если ты не поддерживал зазнайку и индивидуалиста, ты должен был вместе со всеми добиваться, чтобы он признал себя виновным в зазнайстве и индивидуализме.
А в результате перед глазами зрителя развертывалась иллюстрация к тому, как легко и, главное, как приятно жить по тем же самым правилам, по которым живут все остальные.
Демин В. Воспитание чувств. М.: Знание, 1980.