Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Минимум разговоров до съемки
Из воспоминаний оператора Дмитрия Долинина

Илья Авербах пригласил меня снимать «Чужие письма», когда за моей спиной было уже около десятка картин. Среди них такие известные, как «В огне брода нет», «Начало», «Мама вышла замуж». Авербах, снявший, несомненно, удачные и общепризнанные «Степень риска» и «Монолог», спорную «Драму из старинной жизни», слыл самым талантливым молодым режиссером «Ленфильма». Вокруг него витала аура слухов, обвиняющих его в снобизме, интеллектуализме, диктаторстве. Как бы в их подтверждение он носил твидовый пиджак и курил трубку.

Перед свиданием я испытывал известную настороженность, однако первые контакты с ним оказались удивительны. Не было ни высокомерия, ни попытки диктаторства. Если быть точным — я увидел, что он ощущает неуверенность, желает быть правильно понятым, мучительно ищет точные слова. И уважает меня как профессионала, сподобившегося некоторых тайн ремесла. Не было холода — было всепоглощающее его желание сделать работу как можно лучше.

Общих рассуждений по поводу «Чужих писем» припомнить не могу, можно подумать, что их и не было вовсе, однако это не так — позиции выяснялись и уточнялись, просто быстро обнаружилось, что мы с Авербахом хорошо понимаем друг друга. «Чужие письма» — единственный его фильм, в основе которого лежит социальная ненависть. Сговариваться по поводу отношения к главному персонажу — Зинке — было незачем, мы оба одинаково понимали опасность победы в жизни таких, как она: энергичных, поверхностных представителей «антикультуры». Главная задача состояла в поисках верного тона всего повествования.

Предварительные разговоры о том, каким быть киноизображению, всегда безумно трудны. Передать словами, что хочет режиссер от оператора — почти невыполнимая задача. Можно точно оговорить панорамы, крупности планов, время съемки, некоторые элементы освещения... Но самое главное словами не выразить... Илья показал себя очень точным, тонким ценителем экранного изображения.

Постепенно у нас с ним сложились рабочие отношения, построенные, если так можно выразиться, по принципу обратной связи. Минимум разговоров до съемки, только практически необходимые вещи, — но зато потом, после проявки материала — подробный разбор снятого. В результате — редкие пересъемки, чаще же — выработка новых установок на будущее. ‹…›

В «Чужих письмах» на роль Зинки, которая была главным объектом авторской неприязни, приглашается Светлана Смирнова — красивая, большеглазая, с обаятельной улыбкой. Или взять место действия — вместо провинциальной затхлой дыры, как это можно было бы представить, прочтя сценарий, снимается милый среднерусский город. Снимается достаточно правдиво, и, вместе с тем, уродства провинциального быта не подчеркиваются, уводятся на второй план. Интонация всего рассказа строится Авербахом повествовательно, без нажима, без экспрессивных внешних приемов даже в кульминационных точках действия. Один только раз он отступает от своих принципов — падающую стопку старинных книг мы снимаем рапидом. Книги медленно, многозначительно медленно, парят в воздухе, осыпаясь на пол. Зрелище поддерживается соответствующей музыкой и превращается в символ, метафору гибели культуры... Вспоминая этот кадр впоследствии, Илья всегда морщился от стыда и отвращения.

‹…› С горечью осознаю несовершенство своей памяти — она плохо хранит важные подробности в их живой конкретности. Цельный образ Ильи живет во мне, но как передать его словами? Всплывает какая-нибудь чепуха, вроде того, как в экспедиции в Калуге («Чужие письма») Илья жил в номере люкс, а прямо над ним, в таком же люксе, расположились с аппаратурой мои помощники — на этот раз не самые лучшие, но веселые. По ночам они обычно веселились, а один из них, колотя руками по банке из-под пленки, мастерски копировал хриплые импровизации Армстронга. По утрам Илья жаловался на бессонницу: «Опять какие-то азиаты свои песни пели и в бубен били!»

 Долинин Д. Свой голос // Кадр. 1987. 17 августа.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera