Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Точка наблюдения
О ломкой режиссуре Авербаха

«Чужие письма» нанесли удар представлению о творчестве Авербаха как о феномене «кинематографа в кинематографе», о его фильмах как о хорошо расчисленных конструкциях, отмели версию сугубо алгебраической природы его режиссерского таланта. ‹…›

Замечательная победа и сценария Рязанцевой, и фильма Авербаха — образ школьницы Зины Бегунковой, сочетающий в себе редкостную социальную точность с психологической емкостью, новизну, неожиданность с узнаваемостью. Может быть, поэтому сюжет «Чужих писем» поначалу раскрывается преимущественно в плоскости «характерологии»... Соответственно отношения между девочкой, произносящей монолог Татьяны со злорадным торжеством, читающей чужие письма, и «тургеневской» Верой Ивановной, между ученицей и учительницей, воспринимаются прежде всего как противостояние двух несхожих натур, конфликтных характеров, полярных жизненных представлений. Конфликтность эта по мере движения фильма все углубляется. Теперь не только зритель, но и Вера Ивановна знает, что Зина лжет, подглядывает, подслушивает, не уважает чужую тайну, да и вопрос, знает ли вообще, что такое уважение (тут в качестве антитезы возникает чеховское «какое наслаждение уважать людей»), а любит деспотически, душно. Тем неожиданней финал.

Эпизод, когда Зина бродит среди черных стволов осеннего сада, а лицо Веры Ивановны, прикованной взглядом к мельканию красного плащика, виднеется в ромбе оконного переплета, и пластически, и монтажно-ритмически, с включенным в него диалогом крупных планов, сделан так, что сила магнитного притяжения между ученицей и учительницей почти физически ощутима.

Финал возвращает наше восприятие вспять, приводя к заключению, что фильм столько же о взаимном притяжении, сколько и о конфликтном противостоянии Зины Бегунковой и Веры Ивановны. ‹…›

Хотя «Чужие письма» никак не фильм «школьной тематики», то, что Вера Ивановна учительница, совсем не случайно и чрезвычайно важно. Вера Ивановна именно учительница, в том традиционном, давно сложившемся в русской культуре понимании учительства. Она призвана учить, обязана научить. Не решать алгебраические задачи только, но и тому, что нельзя читать чужие письма. Знанию, пусть не зафиксированному в «культурных текстах», но составляющему суть и дух культуры. К Зине Веру Ивановну приковывает не только обычное человеческое чувство, но и нравственный категорический императив учительницы, осложненный психологическими обертонами жалости, собственной вины и ответственности. ‹…›

Принципиальное значение имеет избранная режиссером «точка наблюдения», как бы рядом с человеком в зале. Автор не демиург, а исследователь, погруженный в процесс изучения открывающихся ему (одновременно со зрителем, что важно) психологических и социологических глубин. Режиссер не завинчивает до конца ни одного винтика конструкции, избегая явных эмфаз, имея результатом многозначность каждого образа, каждого эпизода и сюжетного конфликта в целом. ‹…›

В тот момент, когда Зина заглядывает через плечо склонившейся над тетрадями учительницы, мы видим уголок страницы, исписанной алгебраическими формулами, чуть ли не единственное в фильме указание на то, что Вера Ивановна — математик. Штрих существенный: ведь как-то почти узаконилось, что сфера гуманитарного, включая заботу о духовной и душевной жизни школьника, стала уделом узкой специализации литератора. Характерна аберрация зрения даже такого чуткого критика, как К. Рудницкий, который счел Веру Ивановну «скромной преподавательницей литературы». Делая Веру Ивановну «физиком», а не «лириком», сценарист и режиссер, бесспорно, были озабочены не только разрушением стереотипа, сковывающего восприятие, и привлекала их не сама по себе возможность остранения образа. Специальность оказывается одной из важных характеристик личности Веры Ивановны, подчеркивая неслучайность, органическую природу ее «гуманитарных» качеств.

Через множество смысловых пересечений решается главный конфликт фильма. Прощенная Верой Ивановной Зинка немедленно становится на привычную ногу: в голосе командирские интонации, в движениях четкость и деловитость; ребята грузят на машину вещи учительской четы, а Зинка, конечно, организует и направляет... Прежняя Зинка... Ее последняя фраза, брошенная с грузовика, оставляющего позади размытую осеннюю дорогу, звучит дерзко и молодо: «Догоняйте, Вера Ивановна!» Слишком дерзко и вызывающе молодо, чтобы финал ленты казался однозначно оптимистичным. Смысл его добывается опять же из глубинных пластов повествования. Бодрости, напору, самоуверенности Зинки противостоит грустная задумчивость Веры Ивановны, вся по-осеннему умудренная атмосфера финального эпизода.

Вторая героиня фильма, в отличие от первой, не осталась прежней. Мы покидаем ее прозревшей, в момент внутреннего перелома. Ведь если Зинка могла превратиться в подобие Фомы Опискина, то лишь потому, что Вера Ивановна ей позволила. Ложный (и тоже традиционный) интеллигентский комплекс вины перед народом сменяется осознанием подлинной вины — попустительства таким, как Зинка. И может быть, Вера Ивановна превратит свое ломкое «не сметь!» в действенную жизненную позицию?

Копылова Р. Илья Авербах // Ленинградский экран. Сборник.
Л.: Искусство, 1979.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera