У меня усталый вид, говорят знакомые, я стал что-то плохо выглядеть, твердят друзья, уж не заболел ли я какой-то страшной болезнью, беспокоятся родственники.
Ничего подобного, я здоров, как никогда — просто я снова взялся за кинокомедию!.. Сценарий написан мною вместе с писателем Вадимом Коростылевым…
Я ощущаю особый прилив энергии, охвачен тем лихорадочным чувством, с которым влюбленные спешат на первое свидание, я волнуюсь, как выпускник перед экзаменом, как спортсмен перед решающими соревнованиями, как обжора перед банкетом, — одним словом, я переживаю сейчас те самые захватывающие минуты, которые мы в быту так легкомысленно называем счастьем. У меня на руках бумага! Официальная бумага на официальном бланке, а на ней подписи, подписи, подписи, очаровательные закорючки, которые носят такое прекрасное название — визы!..
Девушки! Вам дарят розы! Я понимаю, приятно получать в подарок цветы, тем более — розы! Но визы! Визы — это поэзия, это музыка, это гармония личного и общественного, это ни с чем не сравнимый аромат чернил, это нечто, рождающее вдохновение… Я бы лично дарил девушкам только визы!..
Около четырех месяцев я бродил по коридорам и лестницам студии, ожидая у дверей… За каждой дверью я встречал единодушное понимание и поддержку, сценарий нравился, и все меня поддерживали. Правда, при этом оказывалось, что его неожиданно не вставили в план, а потом вставили, но все-таки выкинули, потом снова вернули, но уже на следующий год, вдруг предложили отказаться от замысла ставить картину в широком формате, а потом…
Когда наша мосфильмовская медсестра вводила мне шприц с камфарой, она смотрела на меня мудрыми, все понимающими глазами. Я лежал на приятно холодящей клеенке медицинской кушетки, любовался мастерством, с которым сестра манипулировала шприцем и ампулами и думал об успехах медицины.
Это были восхитительные минуты покоя и умиротворения. Мы с сестрой чудесно поговорили на общие темы, я рассказал ей о том, что собираюсь снимать комедию, а точнее — фильм совершенно особого жанра, где будут сочетаться элементы кино, театра, оперы, пантомимы, и что пора воплощать самые заветные и дорогие сердцу замыслы. Сестра, правда, добавила, что сердце дороже любого замысла и что без здоровья вообще ничего не воплотишь. Потом мы с ней поговорили о давно назревшей необходимости синтезировать различные жанры искусств, немного потолковали о Чаплине и расстались друзьями ‹…›
В «Кляксе» я продолжал идти по курсу «Айболита», но вроде бы сумел продвинуться дальше и в театрализации кинозрелица, и в решении технических вопросов использования экрана. Эта картина обращена не только к разуму и не столько к разуму, сколько к чувству человека, к его эмоциям, если хотите, к его подсознанию. Картина может нравиться или не нравиться, но если картина нравится, то она обязательно должна радовать, вызывать улыбку, приносить наслаждение и навевать легкую грусть — это и есть главное содержание фильма, его смысл, его, если хотите, идея. Люби детей! Люби искусство! Оглянись с грустью на уходящее детство… Чувствую, что «Клякса» закончила какой-то период моего творчества…
Быков Р. О моем творчестве // Басина Н. Ролан Быков. М.: ВО «Союзинформкино», 1990.