Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Внимательный учитель и строгий судья
Юлий Райзман о работе ассистентом на картинах Протазанова

Прежде чем стать его ассистентом, я имел возможность наблюдать его «со стороны». Меня постоянно влекло в павильоны, откуда доносились короткие реплики Протазанова... Доставляло удовольствие следить во время съемок за работой Протазанова, в совершенстве владевшего своей профессией. Всегда оживленный, бодрый, быстро ориентирующийся и легко преодолевающий недостатки и затруднения, часто сопровождающие работу кинорежиссера, он вызывал симпатию, а потом и восхищение при первом же знакомстве.

Вместе с тем, какое-то чувство настороженности мешало сближению с Протазановым, мастером дореволюционной кинематографии.

Молодежь двадцатых годов, стремившаяся к новому, революционному искусству, не хотела признавать никаких устоявшихся авторитетов и готова была даже Московский Художественный театр отнести к «пережиткам прошлого»... Молодежи импонировало модное тогда деление творческих работников кино на «правых» и «левых». Протазанову отводилось одно из крайних мест справа, в отличие от «новаторов», которые в поисках новых путей к революционному искусстве начисто отрицали опыт старых мастеров.

Скороспелые киноведы считали одно время студию «Межрабпом-Русь», где я начинал свою работу в кино и где вскоре также начали свою самостоятельную деятельность Всеволод Пудовкин, Борис Барнет и многие другие, средоточием «правых» элементов советского киноискусства. Меня, естественно, в то время влекло к «левому фронту». Импонировали поиски новой, революционной формы, влекло стремление молодежи во что бы то ни стало сказать новое слово. Тогда даже и в голову не приходило, что в искусстве сказать «новое» и вбить осиновый кол в старое не всегда революционно и что новаторство не всегда еще означает прогресс. Влекло меня к новаторам, но как я буду вместе с ними «вбивать» осиновый кол в старое, было совсем еще не ясно.

Между тем, реалистическое искусство, ясное, простое и в высшей степени привлекательное, втягивало в орбиту протазановского мастерства. Вечером на горячих диспутах о старом и новом кино актеры МХТ или Малого театра рисовались «пережитком прошлого». А наутро в павильонах «Межрабпом-Руси» эти самые «пережитки прошлого» в лице Москвина или Блюменталь-Тамариной на практике утверждали реалистическое кредо Протазанова: «Все для актера, все через актерское перевоплощение!»

Все это сейчас встает в памяти вместе с четким образом живого, жизнерадостного и веселого в работе человека, всей своей богатой практикой оказавшего плодотворное влияние на судьбу многих молодых кинематографистов. ‹…›

В связи с этим следует отметить, что по отношению к своим ассистентам Я. А. Протазанов был не только внимательным учителем, но в то же время и строгим судьей. Так, незадолго перед эпизодом с «Госвоенкино» я пережил пренеприятные минуты, став «жертвой» высокой дисциплинированности Якова Александровича и его беспощадной требовательности к работникам группы. Однажды я пришел на работу с опозданием на несколько минут: Яков Александрович уже сидел за монтажным столом (до сдачи картины оставалось несколько дней). Он встретил меня сурово.

— Условимся раз и навсегда: этого больше никогда не повторится.

Но надо же случиться беде: через два дня вследствие непредвиденных обстоятельств я пришел с опозданием на пятнадцать минут! Войдя в монтажную, запыхавшись, я стал извиняться, но Яков Александрович прервал меня:

— Мне ваши извинения не нужны. Пойдите в дирекцию, за вами присылали.

В дирекции меня ждало распоряжение об освобождении от ассистентской работы по картине «Сорок первый». Основание: заявление Протазанова с просьбой освободить Райзмана от работы в группе вследствие нарушения им дисциплины.

Трудно описать, что я пережил в тот день. Было стыдно. Стыд был стократ сильнее еще и оттого, что в работе и вне рабочей обстановки у нас с Яковом Александровичем установились самые теплые дружеские отношения. Не сразу я догадался, что именно это и было причиной столь сурового взыскания... Рушились мечты. Я рассчитывал, что после «Сорок первого», где режиссер доверчиво поручал мне съемку довольно ответственных эпизодов, Протазанов будет рекомендовать дирекции предоставить мне самостоятельную постановку. И вдруг — снят с работы!

Не заходя в монтажную, я уехал со студии, но нигде не находил себе места.

На следующий день, явившись в студию, я не заходил в монтажную. В обеденный перерыв в коридоре сталкиваюсь с Протазановым. С обычной шутливой манерой он вытягивается во фронт, потом, похлопав меня палочкой по плечу, как ни в чем не бывало предлагает:

— Одну партию в шахматы!

Я уклоняюсь.

— Жаль! Надо бы отдохнуть. Только что собрал последний ролик. Пойду погуляю, а ровно в два будем смотреть все целиком. Но чтобы без опоздания. Ровно в два...

Мы часто потом встречались с Яковом Александровичем, но никто ни разу не обмолвился ни словом об этом печальном эпизоде. ‹…›

Райзман Ю. Отрывки воспоминаний // Яков Протазанов. Сборник статей и материалов о творческом пути режиссера. М.: Искусство, 1957. 

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera