Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Ни одной потерянной минуты!
Ада Войцик о съемках «Сорок первого»

Это было в конце 1926 года.

Студентка третьего курса Государственного института кинематографии, я стояла на пороге кабинета члена правления кинофабрики «Межрабпом-Русь». Мое душевное состояние в этот момент можно было бы охарактеризовать двумя словами: смятение и страх.

Меня вызвали для того, чтобы выяснить, подойду ли я на главную роль в фильме «Сорок первый» по повести Лавренева. Фильм должен был снимать «сам» Протазанов. ‹…›

Протазанов был существом совсем особой, «страшно чужой» породы. Так ощущала я его в те годы. ‹…›

Положение осложнялось тем, что Протазанов уже уехал на Каспий для подготовки съемок. Проба снималась в его отсутствие. О ее качестве предварительно должны были судить дирекция и ассистент Протазанова Юлий Райзман. И, если даже они одобрят пробу, как примет потом Протазанов приглашенную актрису? ‹…›

Первая встреча с Протазановым — она же и первая репетиция — произошла в Баку. В номере гостиницы, весь в белом, изящно и щегольски одетый, красивый, с юношески стройной фигурой, сидел Протазанов — существо «чужой породы». Перед ним на столе стоял большой кувшин с хлебным квасом. В кувшине плавали куски льда.

Стояла палящая жара. На улице было душно. Нестерпимо душно было и в номере. Взволнованная, я опять испытывала смятение и страх.

— Пейте квас! — донесся до меня спокойный голос.

Тут же в номере Протазанов предложил мне показать отрывки из сценария. По окончании, не высказав ни одобрения, ни отрицательного отношения, Протазанов, как всегда вежливо, чуть-чуть сухо поблагодарил меня. Я ушла. Мне не пришлось долго ждать — немного спустя мне сообщили, что я остаюсь. ‹…›

Вспоминая съемочный период «Сорок первого» ‹…›, я считаю, что все, что было мною сделано в картине Протазанова, совершалось как-то помимо моего сознания и воли.

Смятение и страх! Да, у меня были, несомненно, причины их испытывать. Я знала, что Протазанов и отчасти Райзман выдвигали вначале на эту роль кандидатуру В. П. Марецкой. Только потому, что Вера Петровна была больна, встал вопрос обо мне. К тому же внешний мой облик того времени отнюдь не подходил к образу Марютки, который создался в творческом воображении Якова Александровича Протазанова.

Я вспоминаю, как Протазанов откровенно сказал мне в одну из первых встреч:

— У Марютки должны быть прилизанные, совсем гладкие волосы. Вот она нагнется, зачерпнет в море воды, проведет влажной ладонью по волосам, они и лягут гладенько... Марютка — худенькая, мелкая, почти заморыш...

Я была, напротив, рослой, здоровой, широкоплечей девушкой, что называется, «кровь с молоком». Волосы высоко вздымались надо лбом. Я понимала, что внешне никак не устраиваю Протазанова. Но самое главное было не во внешнем облике. Я смутно чувствовала, что, приветствуя в лице «гиковцев» молодых актеров, Протазанов в то же время всем существом своим протестует против царящих в ГИК настроений. Вся система его работы с актером, его искание «человеческой правды» через выявление этой правды самим актером в корне противоречило тогдашней гиковской системе актеров-«натурщиков», все чувства и переживания которых подменял монтаж.

Хотя я была в то время на третьем курсе, я не имела настоящего представления об актерской игре. ГИК тех лет давал своему актеру лишь хорошую физическую тренировку, мастерское владение телом. С этой стороны я была достаточно подготовлена. Но не только это было нужно Протазанову — мастеру-реалисту.

Весь протазановский коллектив — ассистент Райзман, бессменный оператор Ермолов — много и дружески помогали мне. Я чувствовала рядом их «плечо», которое так необходимо всякому начинающему актеру.

Занятый сам монтажом, Протазанов иногда предоставлял павильонные съемки тогдашнему новичку — Райзману. Он заходил в павильон лишь тогда, когда там все было подготовлено, окидывал декорации своим зорким, внимательным взглядом и одобрял или заставлял их перестраивать. Почти всегда одобрял. Лишь изредка, когда в пылу молодого рвения Райзман пытался придумать что-нибудь неожиданное, Протазанов чуть иронически улыбался, отечески дотрагивался палочкой до его плеча и говорил лаконически: «Юля, не хитрите», — что на его языке означало: «Проще!»

Что запомнилось мне из краткого «протазановского» периода моей работы?

Прежде всего, исключительно деловая, не «праздная» обстановка, всегда окружавшая этого мастера кино. Точность, порой скрупулезная, в работе, всегдашняя подтянутость и корректность в обращении с актерами, помощниками, рабочими, четкость и точность даваемых заданий, святое соблюдение плана, сроков как в отношении отдельных кусков, так и всего фильма в целом. Абсолютно деловой Протазанов был абсолютно точен, аккуратен и внимателен в общении со всеми, с кем бы ему ни приходилось иметь дело. Ни одной потерянной минуты! «Сорок первый» был закончен в рекордный срок. Все было отснято в течение двух месяцев, включая далекую экспедицию.

Войцик А. Как учил меня Протазанов // Яков Протазанов. Сборник статей и материалов о творческом пути режиссера. М.: Искусство, 1957. 

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera