Был у нас такой режиссер, Яков Александрович Протазанов. И был он человек очень мудрый. Не знаю, сидел ли он с карандашом в руке и вычислял периоды, но то, что он замечательно, «шкурой» чувствовал тенденции времени и чувствовал, когда можно высказываться, а когда нужно сидеть и «помалкивать в тряпочку», — это факт. И когда наступали «минус-точки», он делал нормальное кино, «как у всех», зарабатывая на жизнь и поддерживая профессиональную форму. Например, 1917 год — такое время, что деваться некуда. И он снимает абсолютно спокойно «Сатану ликующего»; снимает, не вкладывая и десятой доли своей души, но при этом упражняет прогрессивный стиль скандинавского кино, делает очень изящную стилизацию. Другой вариант: фильм «Семиклассники», который он делает в 1938-м, — типичная агитпроповская модель «осознал и влился». И эту фабулу Протазанов реализует в полноги, не прикладывая никаких душевных усилий. Говорят, на съемках командовал так: «Этим самым... пионерам повяжите эти, как их там, красные тряпочки».
Но когда он чувствует живое время, когда он имеет возможность высказаться в полную силу как режиссер, как мастер, как человек — вот тут он уже, получая возможность бить, бьет наотмашь. И появляются такие шедевры, как «Сорок первый» (который — при всем почтении к фильму Чухрая — неизмеримо сильнее, потому что мудрее), или его итоговый фильм 1943 года, завещание его — «Насреддин в Бухаре». Это потрясающий гимн свободе и свободному человеку. Он даже умудряется в фильме устами героя выкрикнуть — и даже три раза подряд: «Свободу осужденным!»
Вот такой Яков Александрович Протазанов. Мне кажется, это очень мудрый пример для всех, кто захочет иметь дело с хитрой материей под названием кинематограф.
Киреева М. Активность социальная или солнечная? Принципы периодизации советского кино // Полит.ру