В отличие от исторического кинорукоделья режиссера Гардина на тему «Поэт и царь», работа Чардынина «Т. Шевченко», может быть названа: «Поэт и помещик», так как основные моменты молодости Шевченко проходят в картине, главным образом, на фоне помещичьей жизни.
Но сказать: на фоне помещичьей жизни — это значит сказать слишком громко! На самом же деле никакой историко-экономической подпочвы картина не знает. Помещики, которые имеются в ленте, только и делают, что секут до крови своих крестьян, но так как сделано это все агитационно-неуклюже, то и не доходит до зрителя. Вообще, в этом отношении на зрителя делается психологический нажим.
Взять, хотя бы, детство Тараса. Его бьют не только помещики, но и дьячок и даже мачеха. А, ведь, если было нужно показать горемычное детство поэта, то это можно было сделать двумя-тремя кусками, а не двумя-тремя частями, как в картине.
Жизнь поэта дается со дня рождения. Вот он впечатлительный мальчик, далее — юноша: «казачок» помещика Энгельгардта. Вот его способностями живописца заинтересовались Брюллов и Жуковский, вот его выкупили у жадного помещика, и он — на воле, вот, наконец, он обрел настоящий свой дар: поэзию!
Конечно, из всего этого получилась очень тягучая лента. Достаточно сказать, что роль Тараса последовательно играют три лица (мальчик — юноша — взрослый) и играют по-разному, при чем мальчик играющий поэта в детстве, ничего общего в рисунке лица не имеет с артистом Бучма, играющим Тараса взрослым.
Естественно, что, при таком подходе, картина остановилась на каждой поре жизни поэта ровно постольку, поскольку это нужно было для связи. Но из всего этого не получилось картины.
Получилось нечто наивное и бездейственное. Тем более, что лица, окружающие Тараса, даны в действии, а сам поэт либо рисует, либо пишет стихи, либо слушает чужой рассказ.
Артист Бучма добросовестно тянет лямку бездейственной роли, но выйти победителем из этого состязания с плохим сценарием ему не удалось. Винить за это его не приходится.
В. Яснев. Тарас Шевченко // Кино. 1928. 7 февраля.