Шел тридцатый год, проводилась коллективизация, а нам предстояло снимать на Алтае, в районах, где веками устанавливался дремучий кержацкий быт. Мы прожили там больше года, так как работа затянулась из-за событий, непосредственно связанных с коллективизацией и сопротивлением кулачества. Дело доходило до самых ожесточенных схваток с перестрелкой из обрезов. Мы увидели, да и не только увидели, но и участвовали в одном из самых драматических моментов революционной перестройки деревни. Все мы в то время стали всадниками. Съемки шли в разных районах области, мы перебирались караваном с места на место, открывая для себя необыкновенно суровую красоту этих ранее неизвестных нам районов родной земли. И все менялось в отвлеченном городском представлении о том, как в эти годы складывалась новая жизнь. Для меня это было как бы возвращением к любимым картинам детства. Тогда я был только свидетелем запутанной «взрослой» жизни, а теперь сам участвовал в ней. Но когда я играл председателя сельсовета, то пользовался для этого не только примерами окружающей меня жизни, но и воспоминаниями детства, которые позже помогли мне написать и поставить «Учителя».

Фильм «Одна» был одной из первых звуковых советских картин, в нем звучала музыка Шостаковича, но актеры еще молчали. И все же именно в этой роли я впервые заговорил. Дело в том, что во всех предыдущих работах ФЭКС считалось зазорным говорить тексты, соответствующие содержанию роли. Мы просто шевелили губами, зная, что все равно артикуляция будет вырезана и на ее место встанет надпись, передающая разговорный текст. И вот в «Одной» я впервые почувствовал необходимость заговорить осмысленно, содержательно, по сути происходящих событий. Это проистекало из всей логики реалистического действия, диктовавшего реалистическое поведение актера. И без разговорного текста я просто не смог бы выразить задуманный характер медлительного, малограмотного деревенского бюрократа, характер, который я имел возможность наблюдать с малых лет своей жизни. И у меня появилась потребность в тексте (который, напомню, не был записан на пленку), чтобы определить всю степень правдивости тона роли, ее внутренней характерности. И как я был поражен, когда этот мой маленький секрет, по сути, решил успех всего предприятия — и роль была замечена среди иных именно по этому признаку. Я не ошибусь, если скажу, что все дальнейшие практические и теоретические поиски начались с этого простодушного открытия, в котором я увидел для себя решение множества терзавших меня вопросов. 

Герасимов С. О моей профессии // Герасимов С. Жизнь. Фильмы. Споры. М.: Искусство, 1971.